Кровавый Меркурий

––Вот именно. Что ж, нам всем остаётся только ждать результата, – сказал Гарденберг и чуть заметно усмехнулся. – Господин Коваль, машина за вами уже приехала, – он кивнул в сторону ворот, за которыми показалась "десятка", подъехавшая к даче очень тихо и незаметно.

Ладно, Толик, я двинулся, – сказал Константин Брянцеву, немного нервно и торопливо докуривая сигарету и боясь встретиться с ним взглядом. – Подождём…

– –Угу, – тихо пробурчал Брянцев, пожимая руку компаньона.

Коваль зашагал к машине, и едва вышел за ворота, как они закрылись за ним, а Гарденберг добродушно сказал:

––Идёмте ужинать, господин Брянцев. Ваш друг тоже голодным не

останется…

––Да–да, спасибо…

Брянцев пошёл вслед за ним, глядя себе под ноги и всё равно спотыкаясь на стыках плит у крыльца веранды, так как был целиком погружен в мрачные раздумья. "Уж больно всё гладко у них, – думал он. – Не нравится мне всё это. Такое ощущение, что нас держат за болванов. Что за игру ведёт этот Гарденберг? Зачем они связались с нами, если вполне могут провернуть такое дело самостоятельно? Неужели только потому, что мы вовремя подвернулись им под руку и имеем реального покупателя? Странно… Зачем им посторонние в таком рискованном предприятии, при всём при том, что всё засекречено и перестраховано, всё везде схвачено и всем заплачено? Только ли ради дополнительной подстраховки или есть ещё какая–то цель? Чёрт, ничего не понимаю!.. Что там Эдик говорил насчёт цепочки? Чем длиннее – тем лучше? Абсурд! Хотя, если следовать их логике дальше, то… То, когда мы сделаем своё дело, от нас вполне могут избавиться. Вот дерьмо! Ладно, нужно держать ушки на макушке, иначе и глазом не успеем моргнуть, как нас сожрут и косточек не оставят. Это ещё те волки…"

Когда они вошли в дом, Брянцев поинтересовался:

––Рудольф Альфредович, отсюда можно позвонить жене?

––Анатолий Викторович, я же вам уже объяснял… – чуть раздраженно ответил Гарденберг. – Никаких звонков, куда бы то ни было делать нельзя, пока идёт операция. Да и после следует воздержаться от любых контактов, будь то с друзьями или с родственниками. Лучше уехать подальше и выждать какое–то время, пока не убедимся, что всё прошло гладко и безукоризненно.

––Но она беспокоится, – возразил Брянцев. – Если я не позвоню ей и не успокою, она вся изведётся… Вы что, мне не доверяете?

––Дело не в моём личном доверии или недоверии к вам, Анатолий Викторович, а в здравом смысле. Ничего с вашей женой не случится, если вы не позвоните ей пару недель. Ну поволнуется, это не смертельно… Извините меня, но разрешить вам звонок я не могу. Только по соображениям безопасности… вашей в том числе.

––И даже в вашем присутствии?

––Давайте закончим этот разговор, – хмуро ответил Гарденберг. – И вот ещё что, Анатолий Викторович, если захотите прогуляться, то предупредите меня или кого–то из парней и не уходите дальше посёлка. Высовываться нам вовсе ни к чему.

* * *

Весь день Алекс и Женя провели в отеле, практически не отлучаясь из своего номера. Клёнов был погружен в анализ имеющейся в их распоряжении информации, зная уже наизусть содержание беседы, записанной женой на кассету. Ему не давал покоя вопрос, что скрывается под термином "краска", и он упорно искал ответ в глубинах своей памяти, перетряхивая в ней самые потаенные уголки. Чем больше он думал об этом, тем сильнее становилась уверенность, что он, безусловно, слышал когда–то это слово и именно в переносном смысле, или, вернее, оно использовалось в специфическом жаргоне. Но вот только в каком? Интуиция подсказывала ему, что под этим термином скрывается нечто очень ценное и секретное, по стоимости соизмеримое по крайней мере с золотом или даже бриллиантами, которые и выступали эквивалентом в сделке мафиозных группировок. Это "нечто" не могло быть наркотиком или драгметаллами и другими общепринятыми ценностями легального бизнеса, а имело какое–то отношение к "высоким технологиям" промышленности, на что указывало упоминание о ноу–хау, без которого "краска" теряет свою ценность для заинтересованных в ней лиц.

"Скорее всего, – размышлял Клёнов, – под "краской" подразумевается некое очень важное и ценное стратегическое сырье или материал, который имеет прямое отношение к оборонной промышленности… Стоп! Да–да, что–то именно оттуда… Это уже теплее… Итак, давай–ка подумаем, что могло заинтересовать иранцев на кухне наших оборонщиков? Какая–то взрывчатка или отрава? Нет, вряд ли. Да и цена уж больно крутая для таких вещей. Неужто что–то атомное? Ну, это вообще фантастика! Хотя… всякое может быть…"

Алекс бросил окурок в пепельницу и решительно встал с кресла.

––Джеки, – обратился он к жене, – я отлучусь ненадолго. Мне нужно поработать в Интернете.

––Думаешь, что сможешь что–то разыскать там? – спросила она.

––Попытаюсь… Об этой "краске", кажется, писали. Был какой–то скандал. Что–то смутно припоминаю…

––Хорошо, милый, попробуй… Ты придёшь обедать? – спросила жена, заботливо глядя на мужа.

––Да, конечно. Я вернусь через пару часов. Закажи обед в номер.