Кровью и жизнью

Предыдущие экзамены, к слову сказать, прошли не без приключений. Так, зануда Вилма осуществила-таки свой коварный план, подсыпав желудочные порошки в утренний отвар мисси Глогг, чтобы сорвать экзамен по рионскому языку. Но затея с треском провалилась: то ли Вилма стащила у дока не те порошки, то ли они пришлись ко двору организму нашей преподавательницы, но в тот день она была полна энергии и гоняла нас по всем временам и спряжениям с невиданным доселе энтузиазмом.

Сейчас же все ученицы с унылым видом зубрили учебник истории— списать у мэм Шульц было просто невозможно. Я тоже не была исключением, и сидя на своей кровати, в который уже раз перечитывала один и тот же скучнейший параграф о смене режима правления, который произошел чуть больше ста лет тому назад.

«На 1954 год от возникновения Источника ситуация в Бретонcком королевстве сложилась следующая: из-за быстрого роста уровня технического прогресса значительный капитал скопился в руках буржуазии. Сила Магического Источника продолжала уменьшаться, и людей с магическим даром рождалось все меньше. Даже в знатных семьях, славных своей родовой магией, нередко появлялись на свет неодаренные дети. Все это привело к тому, что монархия, издревле опирающаяся прежде всего на поддержку отмеченных силой Источника аристократических родов оказалась в шатком положении. Его величеству Вениамину Четвертому пришлось принимать сложное решение ограничить свою власть, передав часть своих полномочий Парламенту (в состав которого в равных долях входили как представители магического, так и немагического сообщества). В последующие десятилетия эти тенденции продолжились и даже усугубились за счет внешних обстоятельств. Под последним понимаются культурное, экономическое и политическое влияние соседних стран — свободолюбивой Рионы, в которой в 1897 произошла революция, и демократических Неймарии и Карилии. Ситуация достигла своего пика, когда на престол взошел Ригард Второй. Не имея прямых наследников, и понимая, что страна может окунуться в пучину междоусобиц и даже гражданской войны, он заключил беспрецедентное соглашение с Парламентом. Он согласился провести ряд кардинальных реформ (как то: упразднение сословий, расширение полномочий служб Магконтроля (отныне магически одаренные лица должны были вставать на учет), запрет на применение магии в общественных местах выше четвертого уровня без специального разрешения и тд). По сути, весь период правления Ригарда Второго являлся попыткой плавного перехода от монархии к республике. После кончины этого монарха в 2028 году от в.И. форма правления была изменена официально, и Бретонское королевство превратилось в Республику Бретонию...»

Читая все это раз, наверное, в шестой, я поняла, что этот параграф учебника навяз в голове словесной жвачкой: мысли разбегались куда угодно, только бы подальше от исторических премудростей. Поэтому я очень обрадовалась, когда в комнату вошла Лиззи, крутя в руках вскрытый конверт из плотной белой бумаги.

— Мама прислала письмо! — радостно сообщила она и плюхнулась ко мне на кровать. И мы принялись читать.

Ма писала, что мэм Шульц разговаривала с ней по лонгофону (па настоял, чтобы у нас в доме было это новомодное изобретение) и сообщила, что у меня открылся дар непонятного пока свойства. Ма была бесконечно удивлена (еще бы!), но прислала такое количество слов поддержки для меня, что на сердце стало тепло и радостно. Еще ма сообщала, что в этот раз пораньше, сразу после экзамена (то есть уже завтра!), пришлет Харриса, чтобы он доставил нас в Эрквуд.

Настроение сразу поднялось. Учебники были временно отложены, и мы с Лиз кинулись собирать вещи, чтобы завтра не тратить на это свое время. Злосчастный параграф я домучила чуть позже (как и еще десяток других). И не зря старалась, как выяснилось, так как именно он мне и попался на экзамене.

Харрис прибыл после обеда, когда мы с Лиз уже успели насладиться чувством облегчение от того, что последний экзамен сдан и начинали изнывать от нетерпения. Мы выбежали навстречу и бросились в надежные и такие знакомые с детства объятия. Старый добрый Харрис с его вечными клетчатыми пиджаками, насквозь пропахшими табаком и суховатым одеколоном, с ласковой улыбкой, прячущейся в пышных усах так прочно ассоциировался с домом, что казался его добрым духом. «Ну, стрекозки, вы уже готовы? Вижу-вижу, что готовы. Уж как родители-то вас заждались. Собирайтесь, я только к директрисе вашей зайду, и поедем».