Роберт Ладлэм

Круг Матарезе

Три мудреца с Востока,

Мы прибыли сюда с дарами

Издалека…

Часть I

Глава 1

На углу квартала толпится кучка юнцов, распевающих рождественские гимны в ритме джаза: притоптывают, вертят руками, звонкие юные голоса режут стылый воздух, сплавляясь со звуками автомобильных сигналов, полицейских свистков, металлически дребезжащей мелодией, что летит в ночь Рождества из динамиков над ярко освещенными, сияющими витринами. Снег валит плотной пеленой, создавая хаос в потоке машин, слепит глаза запоздалым покупателям, вынужденным лавировать между машинами, переступать через островки слякоти, умудряясь не налететь друг на друга. Колеса вертятся, прокручиваются на мокром асфальте, машины заносит, автобусы протискиваются с переменным успехом, то тормозя, то трогая, изматывая до одури пассажиров, а колокольчики одинаковых – будто в униформе – Санта-Клаусов все не прекращают свой тщетный назойливый звон.

Начала и истоки, альфа и омега всего…

…Вослед рождественской звезде…

Черный «Кадиллак» свернул за угол и пополз в направлении столпившихся подростков. Ряженый солист – а-ля диккенсовский Боб Крэтчит – вплотную подобрался к машине справа и, продолжая петь, приблизил лицо к оконному стеклу, протянув за пожертвованием руку в перчатке.

Разъяренный водитель нажал на клаксон, отгоняя жаждавшего получить вознаграждение, но пассажир на заднем сиденье полез в карман пальто и извлек несколько купюр. Он надавил на кнопку – стекло скользнуло вниз, и русоголовый паренек выхватил деньги.

– Да благословит вас господь, сэр! Примите благодарность от молодежного клуба с Восточной Пятидесятой улицы. Счастливого Рождества, сэр!

Благопожелание могло бы произвести эффект, если бы не запах виски изо рта кричавшего.

– Счастливого Рождества! – Убеленный сединами пассажир опять нажал на кнопку стекла, прекратив дальнейшее общение.

Минутная задержка в потоке машин – и «Кадиллак» рванул вперед, но лишь затем, чтобы резко затормозить в каких-нибудь тридцати шагах от места нежелательного контакта.

Шины завизжали. Усмиряя колеса, водитель овладел положением. Этот трюк позволил ему тем не менее сдержать готовое сорваться с губ ругательство.

– Спокойно, майор! – произнес пассажир командным тоном, в котором слышался, однако, оттенок сочувствия. – Нервы тут не помогут. Ничего не даст нам и спешка.

– Вы правы, генерал. – В голосе водителя звучало почтение, которого говоривший, однако, не испытывал.

Нельзя сказать, чтобы майор вообще не питал уважения к генералу. Но только не сегодня, не в этой конкретной поездке. И генеральская прихоть здесь не в счет! Шеф дьявольски нервничал, когда просил майора, чтобы тот поступил в его распоряжение в канун Рождества и отвез его в Нью-Йорк, но не в служебной, а во взятой напрокат гражданской машине: генерал хотел поразвлечься. Майор мог предположить какую угодно причину, по которой его вызвали на рождественское ночное дежурство, но только не эту…

Бордель! Да, именно так это и называется, если не выбирать выражения. Председатель Комитета начальников штабов в канун Рождества едет в публичный дом! И раз уж пошли такие дела, то майор – доверенное лицо генерала, его конфидент, должен сопровождать своего шефа и оставаться при нем, затем уничтожить все следы скандального приключения, а утром на обратном пути в каком-нибудь мотеле привести его в порядок, да так, чтобы ни одна душа не узнала, как развлекался генерал и какой был бардак. К полудню следующего дня важная персона вновь вернется к своим обязанностям, будет отдавать приказы и распоряжения, а ночное приключение забудется навсегда.

В течение последних трех лет, начиная с того момента, когда генерал приступил к выполнению своего долга в новом качестве, майору не раз приходилось совершать с ним подобные выезды, служившие регулярным сопровождением периодов чрезмерной активности Пентагона или моментов национальных кризисов, в ходе которых генерал проявлял служебное рвение и переутомлялся.

Да, случались вояжи с целью отдыха, но никогда в такую ночь, как эта, в канун Рождества, помилуй бог! И если бы генерал был не Энтони Блэкборном, то майор осмелился бы возражать, протестуя на том основании, что даже для примерного подчиненного семья в такой праздник превыше всего.

И тем не менее майор вообще никогда не выказал бы даже намека на неодобрение относительно чего-либо, что касается «Неистового Энтони», его генерала, который во время вьетнамской войны вынес его из концентрационного лагеря на севере страны, спас его, тогда еще молодого лейтенанта, от пыток и голодной смерти, протащив на себе через джунгли до американских позиций. С тех пор прошло много лет. Лейтенант стал майором, адъютантом председателя Комитета начальников штабов.