Как выживет он после всего? Рокот вздохнул. Это уже не его дело. Добить обоих было бы милосердно и разумно: нет ничего хуже озлобленного предателя за спиной. Но Рокот и без того никогда не забудет Грета, не хватает только принять на себя смерть его сына.
– Я убил их вожака руками твоей подруги ради того, о чем умолял ты сам: чтобы не повторилась история Нижней Туры. Неужели ты не понимаешь?
Стел тупо мотнул головой. Не понимал. Обезумел от горя.
– Ты сам взял ее с собой – я не просил! – сплюнул Рокот и встретился с ним взглядом.
Стел смотрел снулой рыбой, но постепенно взгляд прояснялся: кажется, он начинал понимать.
– Я не желал ее смерти, – зачем-то признался Рокот, – но рисковать одним из рыцарей я не мог. – И вдруг невесело хохотнул: – Можно было, конечно, выбрать тебя, но ты же не покорился бы так просто?
Стел закрыл глаза.
– Если бы ты слушался меня, – тихо продолжил Рокот, – если бы верил мне, если бы ты верил Мергу, Ериху и Сариму, если бы не ушел из отряда, если бы действительно хотел постройки храма – ты бы убедил их.
– И пацан с жуткими вестями о пепелище не прибежал бы? – глухо обронил Стел, не открывая глаз.
– Прибежал бы, – повысил голос Рокот. – Но местные были бы наши с потрохами и плакали бы над неприкаянными душами сородичей из Нижней Туры, а не хватались за топоры.
– Невозможно, – Стел посмотрел вдаль, в гущу стволов и кустов.
«Невозможно, – мысленно согласился Рокот. – И только у тебя это могло получиться, но ты даже не попытался».
– Ты предатель, Стел, – спокойно, без гнева или презрения, произнес он вслух. – И я оставляю тебе жизнь только потому, что ты сын Грета. Ты можешь думать, что я убил твоего отца, – мне все равно. Не попадайся мне больше на глаза.
Глава 39
Рокот ушел. Без криков, цоканья языком, театральных жестов – просто ушел, и лес сомкнулся за его спиной. Нет, не так: Лес сомкнулся за его спиной. Теперь Лес был миром, домом и богом Стела.
Потому что больше ничего не осталось.
Стел опустился на колени. Рани дышала слабо, поверхностно, рвано. Подрагивали короткие ресницы. Пересмякшие губы застыли по-детски обиженно и вместе с тем нежно. Разводы грязи, следы травы и крови уродовали лицо, и оттого она ужасающе походила на труп.
Горло сдавило вязкой слюной. Стел передернул плечами, сбрасывая оцепенение, вытащил платок, плеснул воды из фляжки и осторожно отер ей лоб, широкие скулы, маленький подбородок.
– Рани… – тихонько шепнул он.
Не отозвалась.
Сломана ключица, разрублено легкое. С таким не
– Живи, пожалуйста!
Целого мира не жалко – лишь бы вернуть жизнь, от которой она когда-то так сильно хотела избавиться.
Целого мира не хватит. В этом Рокот прав, будь он тысячу раз проклят.
Стел зажмурился. Он сам привел Рани в эту точку: день за днем, ошибка за ошибкой. Перед глазами поплыли картинки. Ветвилась сеть путей и событий, неумолимо сужаясь к этому страшному дню – и никак не вырваться, не сбежать. Стел шел к пропасти и вел Рани за собой.
Пруд, холодный ветер, кованый мост, пустая клетка для лебедей – и камень на шее, безумный блеск глаз, горлом хрип и рыдания еще чужой девочки с улицы, самоубийцы.
Платье в горчичный цветочек, широкое, с чужого плеча, алые щеки, слова невпопад, неловкие взгляды. Стел тогда решился ей доверять, чтобы получить доверие в ответ. Чтобы дотронуться до ее души, до ее тепла. Чтобы она вновь захотела жить.
Дальше – поход и страх оставить Рани одну. Как вырывалась она, как не хотела идти с рыцарями! Нужно было отпустить – тогда, в Пограничном, нужно было отпустить! С чего он взял, что лучше знает, где она выживет, где погибнет? С чего он взял, что сможет ее уберечь? Уберег? Уберег?!
Она зачем-то осталась, смирилась и даже подпустила ближе. Стел тогда не понял, о чем на самом деле кричали эти взгляды, болезненный смех:
Если бы он понял сразу! То что? Изменилось бы что-то? Изменилось бы! Разве он позволил бы ей отдалиться настолько, что какие-то вшивые оруженосцы посмели ее бить и шантажировать? Разве отпустил бы от себя? Она от него, оказывается, пряталась! От него! Она ради него терпела, лишь бы не сближаться, не влюбляться, не становиться лишней и ненужной в его жизни. И вылила это все позапрошлой ночью – обожгла обоих перегретым теплом, а что получила в ответ? «Пахнет абрикосами» получила в ответ! И вернулась в лагерь, ради Стела. Опять ради Стела!
Почему он не помешал? Не остановил.