Круги по воде

– А мы просим тебя. — Степан вскочил со стула, сопя прошёлся по комнате и остановился перед Виталием. — Пусть пошлют ещё кого-нибудь. Но и ты должен поехать. Обязательно! Именно ты! — он ткнул Виталия в плечо толстым пальцем.

В соседней комнате зазвонил телефон. Елена Георгиевна поспешно поднялась со своею места.

Друзья, прислушиваясь, на минуту умолкли.

– Вера Афанасьевна, — первым догадался Степан. — Иди, иди…

Виталий со вздохом отодвинулся от стола и направился к двери.

Мать передала ему трубку.

– Слушаю вас, Вера Афанасьевна, — немного смущаясь по давней привычке, сказал Виталий.

– Во-первых, здравствуй, Виталий.

– Здравствуйте…

– Во-вторых, — голос Веры Афанасьевны звучал так же, как и раньше, звонко и строго, словно и не прошло с тех пор больше десяти лет. — Во-вторых, я надеюсь, Кракович тебе все уже рассказал.

– Да, да…

– Так вот. У меня есть письма Лучинина. Последнее — из Окладинска, получила с полгода назад. Я тебе его передам. Не знаю, пригодится ли оно. Сам посмотришь. И, пожалуйста, не торопись с выводами. Это с тобой бывало.

– Бывало, Вера Афанасьевна, — улыбнулся Виталий. — Что бывало, то бывало. Вы даже отметки мне за это снижали.

– Вот именно. Надеюсь, ты этот недостаток преодолел. Завтра зайди в школу, я письмо с собой захвачу. Так ты поедешь?

– Если договорюсь с начальством…

– Пожалуйста, не откладывай.

– Ну что вы, Вера Афанасьевна!

Виталий и сам не мог сказать, когда в нем вдруг появилась эти решимость. Ему казалось, что он с самого начала уже знал, что в Окладинск поедет непременно, и сомнения его, и спор со Степаном к этому не имели ровно никакого отношения — всего лишь некая инерция прежнего состояния, прежних его забот и дел. Ну как же можно не поехать, раз такое случилось, да ещё столько, людей требуют этого! Втайне Виталий был даже польщён таким безоговорочным доверием к нему, уверенностью, что именно он разберётся во всем, как надо.

– Ты хорошо помнишь Лучинина? — вдруг спросила Вера Афанасьевна.

– Ну, ещё бы!

– Все-таки вспомни его как следует. Объективно. Ну да мы с тобой ещё завтра поговорим.

Виталий задумчиво вернулся в столовую, машинально поправив на ходу галстук. Он не заметил насторожённого взгляда, каким встретил его Степан, и тревоги в глазах матери. Они слышали его разговор, они поняли главное: Виталий решил ехать.

– А я тут рассказывал Елене Георгиевне про нашу аллею девятого «Б», — бодро прогудел Степан, пожалуй, даже слишком бодро.

– Я её помню, — рассеянно улыбнулась Елена Георгиевна.

– Это была Женькина идея. И мы вместе ездили выбивать саженцы в питомник. Ох и кипятился он там, — продолжал Степан. — Не давали сначала. А мы письма всякие привезли — от школы, от райкома комсомола, от шефов…

– Стёпка, а ты Женьку хорошо помнишь? — спросил вдруг Виталий, усаживаясь к столу.

– Ещё бы!

– Объективно помнишь?

– Глупый вопрос. Не икона же он был.

– Значит, и недостатки его помнишь?

Степан внимательно посмотрел на друга.

– Тебе про них Вера Афанасьевна напомнила? — спросил он.

– Нет, но Женька был парень горячий, а?

– Ну и что?

– И несдержанный. И впечатлительный. И не всегда умел ладить с людьми.

Они помолчали.

– Так, в общем, едешь? — осторожно спросил Степан.

Виталий кивнул.

– А пустят?

– Добьюсь.

Они словно поменялись ролями.

– Ну, гляди, Виталий, — уже в передней, прощаясь, сказал Степан. — Спрос с тебя будет серьёзный. Всем миром. Так что не оплошай. И чтобы вокруг пальца тебя там не обвели.

– Пошёл к черту, — угрюмо ответил Виталий.

– Хочешь, я тебя воздухом? — предложил Степан. — Два часа — и на месте. Даже раньше. А?

– Я лучше так, по старинке, — усмехнулся Виталий. — Полежу на полочке. Подумаю,

Он вдруг вспомнил свою прошлогоднюю поездку в Снежинск. Вот уж, действительно, к черту в зубы ехал. А эта поездка… Хотя… Кто его знает. Дело там тёмное. И непростое.

Когда Степан ушёл, Елена Георгиевна, убирая со стола, сказала:

– Что-то мне за тебя боязно, Витик.

– Пустяки.

– А когда ты поедешь?

– Надо спешить, если уж ехать.

Елена Георгиевна вздохнула.

А Виталий вдруг подумал: как же со Светкой?

Он досадливо нахмурился и подошёл к окну.

Шёл дождь. Косые струйки воды иссекли стекло. В пустынном переулке под редкими фонарями блестел мокрый асфальт. Откуда-то из-за угла порывами, с разбойничьим свистом налетал ветер, и плохо вмазанное стекло отзывалось тонким, жалобным звоном. Резко хлопнула приоткрытая форточка. Виталий сердито поднял голову, нехотя взобрался на подоконник, повернул шпингалет. Потом тяжело соскочил на пол. Машинально поправил галстук, засунул под ремень выбившуюся рубашку.

Черт те что! Если уж говорить серьёзно, то, конечно, ехать должен не он. Тут нужен работник поопытнее. И Федор Кузьмич будет прав, если не разрешит.

Но от этих мыслей настроение неожиданно ещё больше испортилось.

Что-то делает сейчас Светка, интересно. Целуется небось со своими дорогими родственничками.

Виталий раздражённо закурил и чуть не бросил спичку на пол, потом мстительно сунул её в горшок с кактусом.

– Ты уверен, что тут ошибка?

– Уверен!.. Почти уверен.

– Гм… Какие у тебя факты?