Круги по воде

– Говорили люди, — уклончиво и многозначительно ответил Носов. — Но за рукав, я так скажу, никто не поймал. А не пойман не вор, говорят. Вот когда найдёте, помотайте.

«Я гляжу, ты разошёлся, — подумал Игорь, — и жаргончик соответствующий появился. Пора кончать спад».

– Его ещё найти надо, — вздохнул он. — А у вас самих как с новым начальством отношения, не жалуетесь?

– Я-то? — в маленьких глазах Носова опять мелькнула насторожённость. — Да нет. Чего мне жаловаться? Зря людей не пачкаю.

«Так, так, — говорил себе Игорь. — Ещё нажмём. Ты у меня, милый, побежишь, если у тебя где-нибудь советчик есть».

– Это верно, — согласился он. — Зря пачкать не следует. Ну, а если не зря?

– Чего это? — опять не понял Носов, но на этот раз только сделал вид, что не понял, тут Игорь мог поручиться.

У него были так натянуты нервы, он так напряжённо вслушивался в каждую интонацию Носова, так ловил его реакцию на каждое своё слово, что ошибиться было немыслимо: Носов притворился, что не понял, он хотел выиграть время. Но этого времени сейчас нельзя было ему давать. Первая их встреча подходила к концу, и кончить её надо было так, чтобы Носова встряхнуть, чтобы затряслись у него нервы и чтобы он не выдержал потом, когда уйдёт отсюда.

И Игорь, резко меняя тон, многозначительно спросил:

– Вы случайно никаких сигналов не подавали? О беспорядках или о чем ещё похуже, писать не приходилось?

– Мне-то?.. А чего мне писать?.. — растерянно пробормотал Носов. — Да я… как сказать?.. Может, когда чего… да нет вроде…

– Ну все, Василий Павлович, — решительно оборвал его Игорь. — На досуге припомните. А теперь я повторю главные мои вопросы, а вы повторите ответы. И запишем. Вы нам помощь оказали. За это спасибо. Не возражаете?

– Так я чего же… Ваше дело такое…

Носов ещё не пришёл в себя от последнего удара, хотя благодарность Игоря усыпила главные его опасения. Это тоже было заметно.

Игорь достал бланки допроса и принялся писать. Вопросы его теперь касались только заводских дел и характеристики Булавкина.

Закончив, Игорь протянул исписанные листы Носову.

– Прочтите. Подпишите внизу каждую страницу. А в конце напишите: «С моих слов записано верно и лично мною прочитано» — и тоже подпишитесь.

– Писать-то зачем? — вдруг грубо возразил Носов. — Подпишусь, и ладно.

– Порядок такой.

– Ну, я ничего писать не буду. Как хотите.

– Это почему же? — удивлённо спросил Игорь. — Я, кажется, верно все записал?

– Верно-то верно. А писать… почерк у меня такой, что вовек не разберёте.

– Не беда, — строго сказал Игорь. — Делать надо как положено.

«Что это с ним?» — недоуменно подумал он.

– Ну, как знаете.

И Носов коряво и неразборчиво написал требуемое. Потом он ушёл.

Как только за ним закрылась дверь, Игорь позвонил дежурному.

– Мы кончили, — сказал он, понизив голос. — Спускается к вам.

– Понятно, — быстро ответил дежурный.

– 

Утром Виталий вместе с Игорем пришёл в горотдел и сразу взялся за телефон. Пожарово дали довольно быстро.

– Выезжаю, — сказал Виталий. — Встретимся у бригадира. А у тебя как?.. Ну, понятно.

И снова перед глазами побежала знакомая серая лента дороги. Вверх, вниз, через жёлто-зеленые поля и тенистые перелески, мимо знакомых пыльных просёлков. Потом длинный подъем, и снова, как в сказке, распахнулось необозримое море лесов до самого горизонта и тихая красавица Бугра.

Виталий сосал свою трубку, рассеянно глядел по сторонам и думал.

Что ни говори, а странно, черт побери! Собака привела в деревню. Значит, человек пришёл туда. Чужой? Но в ночь со среды на четверг ни один чужой человек не появлялся в деревне, так в один голос говорят все. Вот и Углов сейчас подтвердил. Значит, это был не чужой, значит, он знал, куда идти, знал тот единственный дом, где его, в изорванной одежде, перепачканного в крови, примут, укроют и никому не скажут о его приходе. Что же это за дом? Углов знает всех в деревне, все здесь знают друг друга. Таких — там только два. Дом Анашина и дом Боровкова — пропойцы и самогонщика. Но Боровков уже месяц лежит в больнице, дом на замке, во дворе злющий некормленый пёс. Значит, Боровков отпадает. Остаётся Анашин. Но Пелагея Федоровна сказала, что никто к ним в ту ночь не приходил. Испугалась? Пожалела мужа? Не похоже. А может быть, это был сам Антон? Тогда в лесу остался Булавкин. Зачем же он брал Антона из города? Попросил довезти? Нет, когда угоняют машину, попутчиков не сажают. Может быть, Антон его узнал, и Булавкин нарочно его посадил, чтобы потом избавиться от свидетеля? Но они проехали через всю деревню, и Антон поднял бы крик, если Булавкин не остановился. Был пьян, уснул? Тогда Булавкин легко справился бы с ним в лесу. Странно, очень странно. И все-таки ниточка тянется к дому Анашина, как ни крути. Может быть, ночью туда пришёл не Антон, не Булавкин, а…

– Приехали, — сказал водитель. — Вон Пожарово.

Вдоль шоссе потянулись знакомые дома. Где-то поблизости стрекотал трактор. Возле чайной, как всегДа, стояли машины и подводы. И симпатичная Дуняша, наверное, суетилась там за своей стойкой.