Круглые коленки

– Иссу же действительно кто- то заложил. Оленёва клялась, что у неё есть верные сведения, что это сделала ты. Хотя я всегда думала, что это не так. Я думаю, что это Зу- Зу…

– А тебя это так волнует? – Я и не подозревала, что Томка вообще помнит этот эпизод. У нее вдруг звонит телефон (не самой последней модели, кстати, и мне почему- то это приятно, что не самой последней). Томка отвечает. Тончайший аромат духов и запах хорошего кофе прекрасно подходит сейчас к сенатору Тамаре Александровне Швабриной и ее деловому виду. Хоть документальный фильм про нее снимай.

Она закончила разговор и посмотрела на свои дорогущие часы. «У вас часики позолоченные или же просто золотые?» – вспомнила я из Незнайки.

– Ну, ладно. – Было уже ясно, что Томка теперь мысленно где- то в другом месте. – Ты ещё сиди, у тебя самолёт не скоро. Заказывай, всё, что хочешь, а мне пора.

– Спасибо.

Она шевельнула пальцами в сторону официанта.

– Все запишешь на мой счёт. – Она собралась идти, а мне захотелось закричать, заорать, стукнуть кулаком по столу, но я молча проглотила последний кусок и тихо сказала:

– Тут ты ошибаешься, Томка. Иссу заложила как раз я.

Мне даже приятно было увидеть изумление на её лице.

– Ну, ты даёшь, Захарка!

– Коллективное сознательное часто бывает право именно своим бессознательным, – на мгновение я почувствовала себя снова за партой, и наша классная будто опять смотрела на меня с возмущением и с опаской. – Тебе, Томка, как руководителю масс, полагается это знать. Не ведая истины, вы все оказались провидцами, а Оленёва народным мстителем. Как это? Горящее сердце Данко и прочая хрень.

Она отодвинула чашку на столе, чтобы не закапать свой элегантный костюм, и снова присела к самому краешку.

– Слушай, я всегда считала, что Оленёвой ты вмазала справедливо.

– Что есть справедливость? – после двух порций салата, коньяка индейки меня тянуло пофилософствовать. – Если коллективное бессознательное кричит: «Ату её!», значит, оно всегда и право.

– Майка, не дури. – Томка широко раскрыла глаза. – Расскажи, как было дело.

– Как было дело? Разведчики и тайные влюблённые всегда прокалываются на какой- нибудь чепухе.

– Ну, вот видишь, – Томка достала из упаковки зубочистку, с озабоченным видом поковырялась в нижнем зубе.

Теперь она смотрела на меня со смесью удивления и презрения. – Тогда, значит, тебе нечего на нас обижаться?

Если я сейчас переверну остатки кофе на её светлый костюм, мне больше никогда не достанутся крабы.

– А я и не обижаюсь, – сказала я. – Чего на вас обижаться, затраханных уродов?

– Почему это затраханных? – Томка оставалась внешне спокойной, только на шее у неё выступили два розовых пятна.

– А потому что никто, кроме меня, никогда не смел выступить ни против этой варварской чистки ногтей, ни против того, что нам лезли под юбки, ни против того, что называли дураками… Между прочим, мы учились не в тюрьме и не в военном училище. И нигде не было никаких инструкций, какая длина волос или юбок должна быть у школьников. Классная просто безнаказанно издевалась над нами, потому что это считалось тогда правильным. Борьба за гребаную дисциплину. Чтобы все было прилично и никаких отступлений.

– А тебе- то больше всех было надо? Можно подумать, кто- нибудь вообще где- нибудь выступал. Наплевать всем было. Выгнала, ну и хрен с ней. В кино вместо уроков ходили. Да и во всех школах так было. И сейчас точно так же… Думаешь, не так?

– Потому до сих пор и так, что тогда никто слова против не сказал.

Я вспомнила своего Мишу. К счастью, меня не вызывали к нему в школу. И в этом мне с ним повезло.

– Я довольно часто бываю в Англии, – сказала Томка, – там студенты престижных университетов и школ гордятся своей формой.

– Возможно. Надеюсь, у них там на занятиях юбки не проверяют? Раньше, правда, в классах держали пучки розог, теперь вроде бы уже нет. Но ведь это же плохо, Томка, да? Когда учеников порют?

– Теперь, если хочешь знать, обратная проблема – школьники скоро учителей будут пороть.

– А это из той же оперы. Сначала мы их дураками обзываем, а потом они нас.

– И, кстати сказать, в Китае юбки вроде бы проверяют. И не только юбки. Трусы! Я в какой- то передаче видела.

Подбежал официант, почувствовав заминку. Не надо ли чего? Томка сделала ему знак рукой: нет. Хватит. Посмотрела на меня, поджав губы, осуждающе. Совсем, как классная.

– Честно сказать, не ожидала. И вообще, за что ты, собственно, взъелась на Иссу? По сравнению с другими она была ещё ничего.

Я кивнула.

– Конечно, не ожидала. Но зато поверила сразу. Так всегда, Томка. Тем, кто сам врёт, поверить в плохое, гораздо легче, чем в хорошее.

– Почему это я вру?

Я одумалась. Разговор мог зайти в ненужное русло.

– Ладно. Спасибо, Томка. Правда, спасибо. За всё. А на встречу я точно не приду.

Она снова встала, собираясь уйти, потом не выдержала, опять наклонилась ко мне, пахнула коньяком.

– Слушай, всё- таки ты заложила или нет?