Круглый болван

Я не сентиментален, но всему есть предел.

— Надеюсь, все будет хорошо, мисс. Ваша бодрость духа меня радует. Отдыхайте, не буду больше утомлять вас.

— Что вы, доктор, вы очень добры. Я рада, что обо мне помнят.

— Я встал.

— Мне нравится, как вы держитесь. Всего наилучшего.

Доктор Фаррел поджидал меня в холле.

— Ну как? — спросил он.

— Эта женщина не подойдет нам. Она психологически не подготовлена. В следующий раз мы подберем другую кандидатуру.

— Здесь хватает кандидатов. Будьте уверены.

Мы простились, и я с облегчением вышел на свежий воздух. Минут десять я прочищал свои легкие, прогуливаясь по парку, затем направился к машине.

Америка уже привыкла к тому, что все страны мира поставляют ей самых различных представителей своей фауны, и Маршалл не была исключением. Стоило ли уезжать из Канады, чтобы приобрести смерть в Соединенных Штатах?

Еще один выходец из чужой страны — Лукино — сидел за рулем и читал маленькую книжицу. Когда я прогулочным шагом подошел к машине, то с удивлением заметил, что насвистываю похоронный марш Шопена…

— Поехали на свидание с Бэном, Луки. Возможно, он уже ждет нас.

Итальянец положил книжку на сиденье и запустил двигатель.

То, что он читал, оказалось Библией в черном бархатном переплете.

Еще один ущербный, подумал я, извлекая из кармана серебряный портсигар, подаренный мне поклонником всех моих талантов. По странному совпадению, этот поклонник носил то же имя и фамилию, что и я.

— Вы лютеранин или протестант, Луки? — спросил я от нечего делать.

— Католик. А зачем вам это?

— В наше время кажется странным видеть молодого человека с молитвенником в руках.

— Для меня странно, что сейчас все стали безбожниками. В религии — утешение. Это отдушина, если хотите. Люди одиноки и поэтому порочны, они ни во что не верят, им тяжело. А с Богом душе легче.

— Целая философия. Но если таково ваше кредо, то зачем вы носите револьвер под мышкой?

— Это моя работа. Я должен зарабатывать деньги, чтобы прокормить больную мать и себя.

— И в нужный момент прострелить кому-нибудь лоб, потом помолиться за бедолагу. Библия ведь всегда при вас. Сколько вам платит Мекли за ваши труды?

— Двадцать пять долларов в день. Не очень много. Маленькие одинокие доллары.

— Одинокие?

— Как маяки.

— Сегодня целый день все рассуждают про одиночество. Как сговорились.

Я выбросил окурок в окно и замолчал.

Крошечный бар «Пингвин» походил на опустошенную керосиновую лавку начала века. Здесь парили все мыслимые и немыслимые запахи, но только не запах еды. Очевидно, поэтому он пустовал. Единственный посетитель — Бэн. Он исцелялся пивом и затуманенными глазами осматривал грязную, в красную клетку скатерть. Я заказал себе джин с тоником и присоединился к нему.

— Какие новости? — спросил я, когда он соизволил перевести взгляд на меня.

— Все в порядке. Она живет в заброшенном районе у моря.

— Подробнее можно?

Он достал из кармана листок, на котором был написан адрес, и протянул его мне.

— Бывшая рыбачья гавань, — пояснил он, — там сейчас помойка Вдоль берега стоят десятка два лачуг. Одна из них принадлежит Марион Маршалл.

— Что с фотографией?

На этот раз Бэн залез в задний карман брюк, достал конверт и положил на стол. Я вскрыл конверт. В нем лежали три фотографии той самой женщины, с которой я разговаривал час назад. Они были любительские, но с качественным и четким изображением.

— Как вам удалось их добыть?

— Залез в окно и взял, что нашел.

— А кроме снимков? Бэн усмехнулся в усы.

— Там один хлам. Ни документов, ни писем, ни денег.

— Вас не видели?

— Видели. Я сказал, что хочу купить какой-нибудь домишко. Ребята, местные рабочие, которые живут там, указали мне на дом Маршалл и объяснили, что он будет продаваться. Вас это интересует?

— Это мне известно. Нужен человек, который не переваривает окружного судью Дагера. Но этот человек не должен быть сошкой. Вы можете найти такого?

— А чего его искать? Бывший окружной судья и есть тот человек. Кому понравится, когда его выметают с насиженного местечка? Сейчас он заправляет архивом в местном «департаменте», — Бэн ядовито хихикнул.

— Вы хорошо информированы.

Мне показалось, что бывший судья уже наступил на мозоль Бэну.

— Мне за это платят.

— Двадцать пять долларов в день? Маленькие одинокие доллары, как маяки?

— Это не имеет значения. Чем я еще должен заняться?

— Пока все. Если мне что-нибудь понадобится, я передам с Джерри. Как зовут бывшего судью?

— Веллер Куин.

Я забрал адрес, фотографии и ушел, оставив Бэна наедине с пивом.

На следующее утро я привел себя в порядок, хорошенько выбрив щеки и почистив свой лучший из четырех костюмов. Я долго подгонял стрелки на брюках и сдувал пылинки.

Осмотрев себя в зеркало, которое занимало половину прихожей, я нашел, что этот джентльмен вполне сносный тип и его можно принять за приличного человека, если, конечно, не заглядывать в кошелек.

В визитной карточке, которую вручил мне Дагер, говорилось, что он проживает на вилле «Долорес», но в ней не указывался точный адрес. Наверное, каждый приличный человек с деньгами, какого я и пытался из себя изобразить, должен знать это место.