Круглый год

Где же его найти? На поиски от роя уже отделились и полетели в разные стороны пчёлы-разведчицы. Рой смирно ждёт. Наконец вернулась разведчица, нашла где-нибудь в старом дереве подходящее дупло. Опустилась на клубок пчёл и давай танцевать — дорогу показывать. Миг, рой поднялся с ветки и тучей полетел за разведчицей на новое место. Так делали пчёлы много тысяч лет тому назад, когда люди ещё не строили для них ульев. Так делают иногда и теперь. Но хороший пасечник не зевает. Как рой привился на ветку, пасечник тут как тут. Он осторожно стряхивает пчёл с маткой в корзинку-роёвню и пересыпает их в пустой улей, ведь он его заранее приготовил. Вот у пасечника одной пчелиной семьёй стало больше. Улей хороший, рамки для сотов есть, и даже на них пластинки из воска натянуты, сразу на них можно строить соты. И пчёлы принимаются за работу, словно и век тут жили.

А что делается в старом улье? Пчёлы остались без матки? Нет, в большом восковом маточнике уже созрела, выросла молодая матка. Вот она срезала челюстями крышечку маточника, выбралась на свободу. Пчёлы её лижут, гладят, кормят, может показаться, что они не помнят себя от радости. Пройдёт несколько дней, молодая матка окрепнет и вылетит из улья в свой первый и единственный брачный полёт. С ней целым облаком вылетают трутни. Их легко можно отличить от пчёл рабочих: большие, тяжёлые. В улье они жили, ничего не делали, ползали лениво по сотам, и сёстры-работницы даже кормили их мёдом. Их вылетает много, и это спасает матку от врагов в её полёте: птицы не прочь полакомиться пчёлами и хватают трутней, а матки в их куче и не заметят. Так трутни выполнили задачу жизни.

Молодая матка вернулась из полёта, теперь улей может спокойно жить и работать. Но что это? Матка сразу, с сердитым жужжаньем, начинает бегать по сотам. Ведь пчёлы выкормили не одну молодую матку. Ещё две, а то и три уже готовы выйти из запасных маточников. Они слышат голос матки и особым голосом «квакают» ей в ответ: сейчас и мы освободимся!

Ну, матка ждать не собирается, её жало сквозь стенку маточника насмерть ранит-убивает младших сестёр. Теперь она единственная хозяйка улья, может спокойно начать откладывать яички.

Но бывает и так: запасная матка уже успела выйти из маточника на свет божий. Тогда между матками завязывается сражение. Они бросаются, отскакивают, опять бросаются друг на друга, пока одной не удастся смертельно зажалить другую. Однако, если семья очень большая, то часто первая молодая матка без битвы, мирно тоже улетает с частью пчёл, и даже вторая молодая матка может улететь со своими пчёлами, а в улье хозяйничает третья с оставшимися. Но хороший пчеловод этого не допустит, чтобы семья не ослабела. Он вовремя сам уничтожит лишние маточники.

Уцелевшие от птиц и прочих опасностей братья-трутни благополучно возвращаются в улей. Добрые сестрицы — рабочие пчёлы продолжают их кормить. Счастливая жизнь. Пока… ещё тепло и в цветах много нектара.

Но вот подошла осень. Нет больше нектара, запасы мёда нужны самим работницам на долгую зиму. И кончилось трутневое счастье. Сестрицы-работницы хватают их за крылья и волокут из улья. Забраться в улей обратно не удаётся: сердитые сторожа караулят у летка. Голодные трутни слабо ползают около улья, ночной холод их быстро приканчивает.

Семья готовится к зимовке. Все личинки превратились в пчёл, матка больше не откладывает яиц, пчеловод вынул пустые рамки, но часть медовых сотов оставил: пчёлам надо кормиться и зимой. И вот пчёлы собираются в плотный клубок. Посередине — матка. Внутри клуба тепло, а снаружи холодно. И потому клуб непрерывно шевелится: пчёлы, озябшие снаружи, лезут внутрь, а те, кому слишком жарко внутри, оказываются снаружи, пока тоже не озябнут.

Пчеловод перенёс уже улья в омшаник — помещение, где не морозно, но и не слишком тепло. Время от времени он прислушивается: всё ли в улье благополучно, и довольный уходит. Скоро кончится суровая зима, запылят ива и орешник, он вынесет ульи на прежние места на точёк. И вот уже из летка на прилётную доску медленно выползли первые пчёлы. Они чистят усики и крылышки, протирают отвыкшие от света глаза. Дальше… всё повторяется.

О маленькой бабочке — большом вредителе

В очень старой немецкой книге вы можете прочитать описание удивительного суда. В книге имеется и рисунок. Вот что на нём изображено: за столом сидят судьи в длинных старинных одеждах, на головах у них парики из завитых длинных волос. Тут же находятся обвинитель и защитник подсудимого, а на скамейках для свидетелей и потерпевших — целая куча народа: видно, что преступление совершено немаловажное.

Как будто всё на месте. Позвольте, а где же обвиняемый? Скамейка, на которой ему полагается сидеть, — пуста. Только на одном её конце, на самом краешке, стоит какая-то банка, но что в ней — не разобрать, что-то уж очень маленькое.

Если бы в неё заглянули — и тут бы ничего не поняли: в банке ползают гусеницы — жирные черви, сантиметра по три длиной.

Ну, а где же сам преступник или преступники?