Кругом измена, трусость и обман

Приехав ночью в дом губернатора Б. Д. Кошкарова, Арсеньев был удивлён тем, что там был устроен большой званый ужин. Если учесть, что Б. Д. Кошкаров по пропуску генерала Рузского попал в императорский поезд, то можно с уверенностью говорить о его причастности к заговору.

В 0 ч 15 мин 2 марта из Пскова в Царское Село была отправлена следующая телеграмма: «Её Величеству. Прибыл сюда к обеду. Надеюсь, здоровье всех лучше и что скоро увидимся. Господь с вами. Крепко обнимаю Ники»^{862}

.

Эта телеграмма вызывает ряд вопросов. Обычно Император Николай II посылал Императрице Александре Феодоровне телеграммы сразу же после прибытия на ту или иную станцию. В данном случае прошло целых 3 часа с момента прибытия до отправки телеграммы. А ведь это было первое известие, которое о себе дал Император после Лихославля (28 февраля в 21 ч 27 мин-! То есть прошло уже больше суток. Очень не похоже на Государя, всегда отличавшегося чуткостью и заботой о близких. Ещё более поражает, что получена эта телеграмма была в Царском Селе только в 12 ч 55 мин 2 марта. То есть она шла половину суток! Однако, в конце концов, это можно объяснить чрезвычайными обстоятельствами. Настораживает другое.

Дело в том, что практически все телеграммы Император Николай II и Императрица Александра Феодоровна посылали друг другу на английском языке. Из всех отправленных во время войны Императором телеграмм в Царское Село лишь две написаны по-русски. Телеграммы на русском языке касались в основном каких-нибудь официальных поздравлений или событий общественной жизни. Они не носили интимно личного характера.

Телеграммы, посланные Государем из Ставки во время его последней поездки, были также написаны по-английски. Все, кроме двух: вечером 28 февраля из Лихославля и ночью 2 марта из Пскова. Эти телеграммы написаны по русски. Причём обе телеграммы носили явно личный характер. Примечательно, что после псковской телеграммы царь вновь не посылал царице ни одного известия о себе вплоть до 4 марта, когда отправил из Могилёва телеграмму вновь на английском языке. С 4 по 7 марта Император Николай II уже регулярно, как обычно, посылает в Царское Село телеграммы, и все на английском языке.

Возникает вопрос: почему вдруг Император Николай II изменил своему правилу ровно в двух телеграммах? Не потому ли, что они посылались не им, а заговорщиками от его имени?

После того как императорский поезд поставили на запасной путь, к нему неспешно направился генерал Н. В. Рузский в сопровождении начальника штаба фронта генерала Ю. Н. Данилова. Рузский «шёл согбенный, седой, старый, в резиновых галошах; он был в форме генерального штаба. Лицо бледное, болезненное, и глаза из-под очков смотрели неприветливо»

^{863}.

Генерал Рузский медленно поднялся по ступенькам вагона и вошёл в царский поезд.

Псковские «манифесты». Подлинники или фальшивки?

По официальной версии, Император Николай II в период с вечера 1 марта до ночи 3 марта по собственной воле трижды соглашался на подписание трёх манифестов. Первый из этих манифестов кардинально изменял политическую систему страны, а два других — один за другим передавали русский престол сначала малолетнему Цесаревичу, а затем Великому Князю Михаилу Александровичу.

Говоря об этом, следует учесть, что Государь был твёрдым противником каких-либо политических преобразований в стране до окончания войны. Это твёрдое убеждение он высказывал и накануне своего отъезда из Могилёва в Царское Село. Тем более никто никогда не слышал от Государя до прибытия в Псков даже намёков о возможности своего отказа от престола. Поэтому та лёгкость и быстрота, с которой царь вдруг последовательно «согласился» на столь судьбоносные решения, не могут не вызывать недоумения.

Нельзя также не отметить, что все документы, связанные с так называемым «отречением», переговоры Ставки со штабом Северного фронта и Петроградом не носят никаких признаков ознакомления с ними Императора Николая II. Телеграммы и ленты переговоров по прямому проводу имеют комментарии, резолюции, пометы генералов М. В. Алексеева, Н. В. Рузского, А. С. Лукомского, Ю. Н. Данилова, даже офицеров и служащих Ставки и фронтов, но нет ни одной пометы, ни одного автографа Государя! Исключение представляет только так называемый «манифест» об отречении, который якобы был подписан Государем.

«Манифест» Императора Николая II об Ответственном министерстве