Кругом измена, трусость и обман

Зачем А. И. Гучков и В. В. Шульгин ездили в Псков 2 марта 1917 г.?

А. И. Гучков уверяет, что, отправляясь в Псков, он ничего не знал о решении Государя отречься от престола. Своё же решение отправиться в Псков за отречением Гучков объяснял своей личной инициативой, проявленной на «свой страх и риск» на заседании ВКГД 1 марта. По словам Гучкова, ВКГД дал Гучкову соответствующие полномочия^{950}.

Спутник Гучкова В. В. Шульгин утверждал, что решение о поездке было принято узким кругом лиц — М. В. Родзянко, А. И. Гучковым, П. Н. Милюковым и им, В. В. Шульгиным, около 4 ч утра 2 марта. Инициатором поездки был А. И. Гучков, который заявил, что нужно как можно скорее ехать в Псков и получить от Государя манифест об отречении. При этом Гучков якобы подчеркнул, что ни в коем случае нельзя сообщать о поездке Исполкому Совета: «надо действовать тайно и быстро, советуясь». Гучков считал, что

«надо дать России нового государя». Таким новым государем Гучков предполагал Наследника. На это М. В. Родзянко сообщил, что Рузский телеграфировал ему, что уже говорил об этом с Государем, Алексеев запросил главнокомандующих фронтами о том же^{951}.

В воспоминаниях В. В. Шульгина есть принципиальные неточности. Ночью 2 марта, или вечером 1-го, Н. В. Рузский не мог телеграфировать Родзянко об отречении, а Алексеев запрашивать главнокомандующих, потому что всё это имело место не раньше 11 ч утра 2 марта. Главная мысль, которую хочет донести до читателя В. В. Шульгин, это полная законспирированность поездки от членов Исполкома. Для этого Шульгин подчёркивает, что на встрече не было ни Керенского, ни Чхеидзе, а сама поездка проходила в тайне ото всех. Со своей стороны это же утверждали и представители Совета. Член Исполкома Н. Н. Суханов (Гиммер) категорически утверждал, «что Исполком Комитета узнал о поездке только на следующий день, уже получив акт об отречении, не зная, при каких условиях он был подписан, и ничего не подозревая ни о миссии, ни о поездке Гучкова и Шульгина»^{952}

.

Но чем больше одна сторона отрицает сотрудничество с другой по вопросу поездки в Псков, тем больше закрадываются сомнения.

На поверку утверждение о полной засекреченности поездки Гучкова — Шульгина при даже неглубоком изучении оказывается полностью несостоятельным. Прежде всего, о поездке знал А. Ф. Керенский. Об этом он сам свидетельствует в своих воспоминаниях. А. Ф. Керенский пишет, что Исполком принял решение направить вместе с Гучковым и Шульгиным собственную делегацию в Псков^{953}.

На самом деле такого заседания не было и никакой делегации от Исполкома в Псков не направлялось, но то, что А. Ф. Керенский об этом говорит, означает, что он был в курсе поездки делегатов от Думского комитета.

Не был никаким секретом приезд депутатов и в штабе Северного фронта. А. И. Гучков на допросе ЧСК говорил, что он «телеграфировал в Псков генералу Рузскому о том, что еду, но чтобы на телеграфе не знали цели моей поездки, я пояснил, что еду для переговоров по важному делу, не упоминая, с кем эти переговоры должны были вестись»^{954}.

Однако в 16 ч 30 мин 2 марта генерал Ю. Н. Данилов сообщил генералу М. В. Алексееву телеграммой, что «около 19 часов сегодня Его Величество примет члена Государственного Совета Гучкова и члена Государственной Думы Шульгина, выехавших экстренным поездом из Петрограда»^{955}

.

В 17 ч 43 мин генерал В. Н. Клембовский направил генералу М. И. Эбелову телеграмму, в которой сообщал: «Государь Император находится в Пскове, куда выехали к нему экстренным поездом из Петрограда уполномоченные Государственной Думы Гучков и Шульгин. Это всё можно объявить в печати»^{956}.

Что же это за государственный секрет, который разрешается объявлять в печати!

А. И. Гучков, начиная с 28 февраля, был полностью уверен в успехе переворота. С. Д. Масловский (Мстиславский) пишет в своей книге, что в критические дни 28 февраля и 1 марта Гучков, окружённый офицерами Генерального штаба, пребывал в состоянии «оптимистическом и самоуверенном»^{957}.