Кругосарайное путешествие

Снег дневной – и электрический.Снег дневной – дневного светаСын слепой – путей не зная,Сам в своих блуждает чащах.Снег вечерний – электрический —Искрами летит косыми —С фонарями породнившись,Рассекает тьму со смехом.

Если встретятся однаждыСнег дневной и Снег вечерний,То друг друга не узнают —Снег зажмурится от Снега.

Приехав из Кембриджа, мы поселились на даче у знакомых.

Слишком привыкли к речке Кэм с её «идиллией», чтобы жить в пропылённой Москве. Лето было райским, зима небывало морозной и снежной.

Среди этих снегов наш дачный посёлок выглядел забытой игрушкой и мы сами казались себе совсем маленькими. Сугробы заглядывали к нам в окна. На крыльце, перед входной дверью вырастало забрало из огромных сосулек. Петя выходил в шлеме-ушанке, огромных валенках, с алебардой-лопатой и сражался с ледяным рыцарем, а мы – Арс, Филя и я – смотрели.

Петя ездил в Москву на работу, а мы гуляли по посёлку. Наш прогулочный поезд выглядел так: я впереди, за мной Арс на деревянных санках, за нами Филя на маленьких лыжках, а сбоку – рыжая лисица среди снегов – наша колли по имени Руша. Передвигались мы очень медленно.

Филя всё время останавливался: смотрел по сторонам, что-то рисовал на сугробах лыжной палкой, а ещё ел красные мороженые плоды шиповника прямо с кустов. Когда он отставал, Руша бежала назад, садилась возле него в снег и заливисто лаяла. Дескать, что же ты, мать, бросила ребёнка? Возвращайся давай! Обычно так и получалось. Мы с Арсом, устав стоять на одном месте, возвращались к Филе и объеденному шиповнику – и шли домой.

Незаметно-незаметно дожили мы до апреля. Снег так и не растаял, только немного присел под окнами, как вор, которого застали врасплох.

И вот Пете пришло время лететь на три дня в командировку. Ничего, мы-то уже привычные.

Улетал в Вербное воскресенье. В воздухе уже вовсю пахло весенним солнцем и повеселевшими соснами. Но как только Петя благополучно прибыл во Францию, на нас обрушился небывалый снегопад. Снег не шёл и не падал, а валил, валил, валил не переставая. Всю ночь и весь день. И навалился на посёлок так, что никому не показалось мало.

Сосны трещали, как дрова под топором. То и дело огромные сучья падали на провода. Мы уже сидели без света, а заодно и без воды. Потому что вода у нас качалась в бак с помощью электрического насоса.

Позвонила Тамара Петровна: «Жень, света нет во всём посёлке. До аварийки не дозвониться. Тут где-то рядом аж до неба полыхнуло – короткое замыкание».

Я принесла домой два ведра снега. Вечером жгли толстые свечи, и было очень красиво. Как в Нарнии. Мальчишки смотрели в окна, как съезжают с сосен снежные лавины, я с ужасом – на провисший под тяжёлой сосновой веткой провод. А снег всё не прекращался.

Мы проснулись от яркого-яркого солнца. И – о радость! – снег больше не шёл.

Сидеть в доме было уже просто невмоготу. После завтрака дети влезли в свои комбинезоны, я в куртку и все вчетвером (считая Рушу) вышли на свободу. Вышли и зажмурились от света и красоты. Снежное море! Хоть становись дельфином и ныряй в этих белых волнах! Руша так и поступила. А я взяла в прихожей лопату и сказала детям ждать на крыльце, пока не расчищу дорожку.

Мы прошли по дорожке, идущей вдоль дома, и протиснулись в приоткрытую калитку (шире она не открывалась, поскольку снаружи была завалена снегом). Посёлок как будто вымер – совсем никого. Тишина. И прекрасно – и как-то не по себе. Как будто в другом мире оказались.

– Мам, а что, так теперь всегда будет? – спросил Филя. Арс только потрясённо молчал.

Теперь мы поняли, что с прогулкой ничего не получится, потому что вся земля превратилась в огромный сугроб. Не гулять же с лопатой! Филя посбивал варежкой снег с куста шиповника и нашёл-таки себе несколько «ягодок». Пока он их ел, Руша попробовала пройтись по своим делам, но надолго её не хватило, ведь Руша – дельфин не настоящий.

Стоять на одном месте холодно. Пролезаем снова в калитку, движемся по расчищенной дорожке, поравнялись с домом.

– Ой, а Руша-то? – оборачиваемся к калитке. – Не видно.

И тут рядом с нами раздаётся тяжёлое УХ! Поворачиваем головы.

Мама родная! Прямо перед нами на дорожке возвышается снежный курган.

Выше человеческого роста. А из него торчит – крест. Да, крест!

Руша (видно, успела проскочить раньше) стоит за ним вся всклокоченная и истошно лает.

Я посмотрела на крышу. Оттуда съезжал маленький остаток снега. А антенны не было! Она теперь сделалась крестом и торчала из кургана.

– Ух ты, дом! – показывая варежкой на курган, произнёс Филя.

– А в нём кто живёт? – тихо спросил Арс.

Каким-то образом мы всё-таки оказались дома. Это было счастье. Дома! Живые! Арс, Филя, Руша и я.