Кругосарайное путешествие

Она повисела пару секунд, чтобы перевести дыхание и собраться с силами, и пошла на перехватах к стволу. Совсем ещё недавно всё это давалось ей с натугой, а теперь она гордилась своей лёгкостью.

Тим с Юркой стояли в стороне и о чём-то болтали. Она тоже отряхнулась и подняла глаза.

– Давай! – крикнула она. – Знаешь, здорово!

«Принц» стоял и смотрел куда-то в сторону. Как будто их тут и не было.

– Ждать мы его будем, что ль? – буркнул Юрка. – Спрыгнет, не маленький, пошли.

И они пошли. Были уже сумерки.

Тим небрежно обернулся – стоит, тупица! Женька до гаражей обернулась два раза. Он так и стоял в той позе, глядя неизвестно куда.

От гаражей Юрка пошёл домой (он жил рядом в переулке), а они с Тимом во двор (их дом был во дворе).

Во дворе Оксанка с какой-то своей школьной подружкой играла в классики.

– Тим, я ещё поиграю, – сказала Женька.

– Давай! – Он хлопнул тяжёлой парадной дверью и исчез.

Женька повернулась и рассеянно поплелась назад к Брехóвке. Она ещё от гаражей увидела – сидит. На краю, обхватив руками колени, лицом к тополю. Как будто дремлющая птица. Подойдя ближе, она заметила, что доска валяется на земле.

– Чего делаешь? – спросила она.

– Радуюсь жизни.

– Гм… И долго ещё будешь радоваться?

Он не ответил.

– А почему доска лежит?

Он замялся: – Упала…

Она подошла к стене и, поднатужившись, поставила доску в прежнее положение.

Уже успело немного стемнеть.

– Ну ладно, – сказала она неуверенно. – В общем, как знаешь. Ну ладно, пока.

В ладони у неё сидела заноза. Она зашла за гараж и встала за углом.

Место для наблюдения было хорошее.

Ждать пришлось не долго. Он поднялся, сутулясь, подошёл к доске и с силой пнул её ногой. Доска поехала и с шумом грохнулась на землю. Он повернулся и медленно подошёл к краю крыши. Женька как будто почувствовала его взгляд – тяжёлый, резкий. В нём больше не было никакого недоумения. В следующий момент он прыгнул.

С секунду продержался на одной руке и рухнул.

У неё опять внутри ёкнуло, но очень противно. Он лежал под деревом на боку, а она стояла за этим дурацким гаражом и не могла двинуться с места. Потом он начал вставать. Встал на колено, покосился на ободранный локоть, приложил руку к щеке.

Теперь он стоял к ней в профиль. Посмотрел на крышу, потом – на дерево. Вдруг по лицу его поехала улыбка. Она была ослепительна, словно только что родившийся месяц. И Женька почувствовала, что тоже улыбается.

– Бреховщик! – пробормотала она – и побежала домой.

Дома Тим посмотрел на неё подозрительно.

– Прыгнул?

– Прыгнул, – буркнула она.

– А зачем бегала?

– Так…

Тим хмыкнул и пошёл делать уроки.

Женька залезла на широкий мраморный подоконник и посмотрела в окно. Земля была вся в красных тополиных серёжках, похожих на огромных гусениц. Она открыла форточку, высунула голову и втянула в себя воздух. Пахло землёй, небом и Брехóвкой.

Мафин

Хотели назвать Бурбоном,а назвали Муссон.Сиамской окраски,пушистый, как облако,летающее над забором.«Если до вечера не найдём,

будем звать милицию», —сказала мне девочка.Пришёл как теньи лежал на газоне,извиваясь,как герб семьи.

Когда Женька пришла из школы, Тим был дома, что-то делал на кухне.

– Привет! Что делаешь?

– Приманку для Мафина.

Мафин был недавно поселившийся у них котёнок – совсем чёрный, с жёлтыми глазами, и уже очень любимый.

– Зачем?

– Он на крыше Лялькиного дома. Ходит, зовёт и не может слезть. Надо быстро, а то замёрзнет. (Дело было в январе).

– Родители дома?

– Нет.

– И что?

– Полезу за ним.

– Как?

– По пожарной лестнице.

(Лялькин дом был трёхэтажный, но очень высокий. Одной стороной выходил в узкий слепой отросток их двора, другой – на улицу).

– Вначале надо попробовать изнутри, с чердака, – сказала Женька.

– Уже пробовали, с Лялькиным папой, там всё глухо.

– Тим, я тебя не пущу.

– А я тебя не спрошу. (Не спросит, это точно – Женька знает характер брата.)

– Тогда я с тобой.

– Ладно.

(Тим уже выловил из рагу несколько кусочков мяса и теперь насаживал их на длинную проволоку).

И вот они уже возле лестницы. Сверху доносится тонкое пронзительное мяуканье. Мафин ходит по крыше туда-сюда, иногда пропадает из виду, потом появляется снова. Лестница обледеневшая, скользкая. Хорошо, что мама купила им обоим новые шерстяные перчатки, в варежках было бы намного хуже. Оглянулись, нет ли кого поблизости. Нет! Можно лезть!

Тим первый. Женька – след в след. На середине лестницы ей стало страшно. Вдруг поняла, что смотреть вниз нельзя, только на Тима. И думать только о нём и Мафине – о себе тоже нельзя.

У Тима на локте висит целлофановый пакет с приманкой. Почти долезли.

– Мафин! Мафин! Мафин! – Тим зовёт.

Невыносимо долгая пауза. Какое-то шебуршение. Писк. Потом ликующий голос Тима: «Есть! Спускайся!» Спускаются очень медленно. Женька придерживает Тима. Из-под куртки у него слышен жалобный голосок Мафина. Вдруг сам Тим начинает издавать странные звуки, похожие на всхлипывания.