Круиз самодовольного амура

Всеобщий любимец Газманов спел несколько песен и удалился, сопровождаемый бурными овациями. На сцену вышли какие-то музыканты, которых активно приветствовала лишь Евлалия – это были какие-то ее знакомые, которые захотели таким образом поздравить невесту. Ударник, клавишник и солист – мужчины с неприятными сальными волосами и такими же сальными взглядами. Алена заметила, что Роман смотрит на этих музыкантов хоть и с улыбкой, но как-то напряженно.

И тут же Алене вспомнились слухи, которые ходили про Евлалию. О том, что, мол, охоча девка растет до мужского пола, это Алена слышала от Насти еще давно. О том, что ни одного мужика не пропускает, Филипп с горя как-то поведал Василию Петровичу. А о том, что в последнее время возле Евлалии вьются какие-то подозрительные музыканты, с которыми она даже на гастроли ездит, содержит их и все такое прочее, это тоже кто-то из гостей уже успел Алене насплетничать. И сейчас Алена невольно думала: а не с этой ли троицей довелось «гастролировать» невесте?

– Алена, прости, пожалуйста, Наталью за ее дикую выходку.

Отвлекшись от своих мыслей, Алена заметила стоящую рядом с ней Настю.

– Не понимаю, что на нее нашло, – продолжала Настя, явно имея в виду инцидент с дамой в бирюзовом платье.

– Да, ладно, с кем не бывает, – пожала плечами Алена. – Выпила чуток лишнего на радостях, вот ее и развезло.

– Прости.

– За что? Ну, покричала чуток. Не в драку же полезла.

– Она могла и в драку, уж ты мне поверь!

– Ну, в таком случае, мне вообще повезло.

Алена улыбнулась от души, она считала, что инцидент исчерпан, ни к чему снова возвращаться к нему. Но кажется, Настя хотела сказать что-то еще. Она не только не отходила от Алены, но раз за разом повторяла, что Наталья раньше такой не была. Что ее подруга вконец опустилась за эти годы, стала настоящей алкоголичкой. Что если бы не настойчивое требование Евлалии пригласить тетю Натку, сама Настя в жизни бы не пустила сестру на свадьбу дочери.

– Погоди, – перебила ее Алена, – я что-то не поняла, так эта Наталья тебе не сестра?

– Упаси бог от такой сестры! – закатила Настя глаза к потолку. – Она просто моя давняя подруга. Даже не подруга, а так… знакомая. Зря я поддалась на уговоры дочери. Представляешь, она работает поваром в столовке! А в свое время, чтобы подработать немного, даже бралась драить котлы и поддоны.

Алене стало совсем неприятно. Поведение подруги Насти было недопустимым, но сама Настя сейчас вела себя еще хуже.

– Представляешь, котломойка! Ниже падать просто некуда!

Алена возразила:

– Наверное, это было в то время, когда она взяла вас с Евлалией к себе. Ну, после того, как твой отец выгнал тебя из дома, и ты осталась без гроша в кармане, беременная и одна?

Настя поперхнулась. Глаза у нее превратились в маленькие злые щелочки. И она спросила:

– Это она тебе рассказала?

Алена кивнула. И Настя чуть не задохнулась от злости.

– Гадина! Подлая мерзкая гадина! Она все врет! Никогда мы с Лалкой у Натки не жили! Еще не хватало в ее грязной конуре мне с ребенком жить!

Алена отвернулась. Почему-то ей казалось, что врет тут как раз Настя. Даже не то чтобы врет, но сознательно забывает некоторые факты из своей биографии. Алена достаточно часто сталкивалась с такой избирательной памятью своих внезапно разбогатевших друзей. Они почему-то очень хорошо помнили моменты, когда им приходилось общаться с высокопоставленными людьми, полетать в высоких небесах и сферах. Но почему-то из их памяти выпадали целые пласты жизни, люди и события, которые проходили где-нибудь на дне.

– Ну, да черт с ней! – произнесла Настя. – Ты лучше скажи мне, что она тебе про отца Евлалии болтала? Небось сказала, что Филипп не родной отец дочери?

– Сказала.

– Так это тоже вранье!

– В самом деле?

Алене вообще не хотелось продолжать этот разговор. Спрашивала она чисто из вежливости, стараясь смотреть при этом в стороны, чтобы до Насти наконец дошло, что пора закругляться. Но Настя, казалось, задалась целью заставить Алену поверить в то, что правду говорит именно она, а не ее подруга.

– Филипп – родной отец Евлалии. Правда, мы с ним не сразу поженились, он тогда был женат на другой женщине. Но когда его первая жена умерла, он сразу же женился на мне. Вот только нашу дочку ему пришлось удочерить, что правда, то правда.

– Почему же сразу Филипп не признал Евлалию своей? – невольно вырвалось у Алены.

Настя как-то смутилась, но все же ответила:

– Филипп этого хотел, правда, хотел. И я тоже хотела. Но…

– Так в чем же дело?

– Мне не разрешили вписать его имя в свидетельство о рождении.

– Кто не разрешил?

Настя окончательно покраснела, так что Алена вообще пожалела, зачем спрашивала.

– Филипп ведь женат был, – ответила все же ей Настя. – Он не хотел разборок со своей законной женой. Но ничего! Потом он все с лихвой компенсировал ребенку.

– Отец души не чает в Евлалии, – подтвердила Алена, чтобы хоть что-то сказать.

Однако Настю эта дежурная фраза вполне удовлетворила, и она отошла уже в гораздо лучшем настроении, снова улыбаясь и весело щебеча с гостями.