Круиз самодовольного амура

А ведь вся отведенная Евлалии часть квартиры была буквально увешана зеркалами. А уж ванная комната девушки и вовсе была одним сплошным зеркалом. И, кажется, видя свои многочисленные отражения в них, Евлалия могла бы уже понять: красота ушла от нее безвозвратно. Если в молодости, смири она норов, у нее еще был шанс очаровать кавалера, то теперь не помогали никакие пластические операции. Не успевала Евлалия прийти в себя после манипуляций одного хирурга, как ей надо было отправляться к следующему.

За последние годы Евлалия растолстела до невероятных размеров, как следствие – подурнела, и всем казалось, что теперь у нее точно нет никаких шансов найти кавалера по своим запросам.

– И вот поди ж ты! Нашелся какой-то чудак!

Пару месяцев назад Филипп и Настя оповестили знакомых о том, что у их дочери появился серьезный кавалер. Все вокруг долго не могли поверить, что нашелся смельчак, готовый назвать женой это перезревшее и презлющее сокровище. Да еще, как громогласно оповещали всех счастливые Филипп и Настя, их дочери удалось отхватить не просто какого-то там жениха, а очень даже успешного предпринимателя, предложившего тестю некий совместный бизнес, который мог в ближайшее время еще больше обогатить их обоих.

Впрочем, что это за бизнес, пока держалось в тайне. Но торжество по случаю объединения двух капиталов обещало быть грандиозным. И отказаться от его посещения было бы большой глупостью.

Вот в таких обстоятельствах и произошел приезд Алены и Василия Петровича в город их молодости. Петербург был им особенно дорог хотя бы потому, что именно тут они познакомились, поженились и долгое время жили вполне счастливо, пока Василию Петровичу не пришла охота стать помещиком и землевладельцем.

В отличие от многих, кого посещало подобное желание, деньги для воплощения своей мечты в жизнь у Василия Петровича имелись в избытке, обращаться за кредитами в банки ему не пришлось. А раз были деньги, то и дело пошло на лад быстро. Была взята в аренду земля, построена усадьба и начато фермерское хозяйство, которое с годами обрастало все новыми и новыми пристройками и наращивало хозяйственные мощности.

Теперь в «Дубочках» производилось практически все, что нужно для жизни человека. Но большое хозяйство требовало постоянного присмотра за собой. Василий Петрович с утра и до позднего вечера проводил в разъездах из одного уголка поместья в другой. И даже те несколько дней, которые он выкроил ради посещения свадьбы Евлалии, стоили ему немалых душевных терзаний. А ну как в его отсутствие в поместье случится какой-нибудь форс-мажор?

Вернувшись от Инги в гостиницу к мужу, Алена застала Василия Петровича перед экраном планшета, он беседовал со своим управляющим – Андреем, который на время отъезда хозяина должен был полностью взять бразды правления в свои руки.

– Как дела дома? – спросила Алена.

Василий Петрович как раз уже прощался с Андреем. Отложив планшет, он сказал жене:

– Ты должна уволить Марину.

– Почему? – оторопела Алена. – За что ей такая немилость?

– Или, по крайней мере, переведи ее из старших горничных в техническую обслугу!

– Но что Марина сделала?

– Лучше спроси, чего она не сделала! – кипятился Василий Петрович.

– Вася, говори нормально, – попросила мужа Алена. – Я очень устала, немножко расстроена, мне не до твоих ребусов.

– Марина твоя драгоценная манкирует своими обязанностями! Исчезла. Никому не сказала, куда идет. Работа не сделана, комнаты не прибраны, ее нигде нет. А я еще хотел оставить на нее весь дом! Хорошо, ума хватило на тетю Пашу обязанности старшей возложить. Та хоть и не семи пядей во лбу, но надежная. А Маринка твоя – профурсетка! Уволь ее немедленно!

Василий Петрович всегда очень строго следил за тем, чтобы каждый исполнял свою часть работы старательно и в срок. Каждый работающий в «Дубочках» человек был своего рода винтиком в сложной системе функционирования поместья. Если один из винтиков разбалтывался, разлаживалась работа всего механизма. Поэтому Василий Петрович поощрял тех, кто работал старательно и справлялся со своими обязанностями, а тех, кто брал на себя лишнее, а затем не укладывался в срок, наказывал. Наказание заключалось главным образом в том, что никакой ответственной работы этому человеку еще очень долгое время не доверялось.

– Когда приеду, она у меня туалеты мыть будет! – сердился он. – Ишь, удумала! Кот из дома – мышки в пляс. Ну, она попляшет, как я вернусь.

Василия Петровича отвлек какой-то странный звук, идущий от входной двери. Алена тоже оглянулась назад и увидела Ваню, который проводил ее до номера да так и остался тут. Вид у охранника был какой-то на редкость лукавый и самодовольный одновременно.

– А ты чего лыбишься? – набросился на него Василий Петрович.

– Ничего.

– Вижу, что ничего. А у самого улыбка-то шире рожи.

Ваня и впрямь улыбался так широко, что были видны все его тридцать два безупречно крепких зуба.