КРУК

Кузьма глубоко задумался и не заметил, как сзади к нему подошла Соня, она обняла его, и он охнул от неожиданности. «Я опять ее забыл!» – подумал и испугался, будто Соня сейчас его услышит, и немедленно произойдет этот ужасно памятный «поворот все вдруг!»… Кузьма мгновенно обернулся, схватил Соню в охапку и посадил к себе на колени. Это вышло так легко и точно, как будто он всю жизнь тренировался. И Соня, сонная и теплая, в его серой майке, надетой на голое тело, не могла никуда подеваться. Только спросила его:

– Ты где был?

– Я в озере плавал.

– Ты плафать умеешь?! – сразу проснулась и обрадовалась она. – Это как летать, и я так хочу! Меня научишь… только чтоб тепло… А что ты рисуешь?

– Да так, ерунда. Я и не заметил, рука сама нарисовала. – Действительно, пред ним лежал гостиничный бланк, изрисованный плоскими человечками, кругами и треугольниками. Соня тихонько засмеялась:

– Ничего не ерунда. Похоже на армянский ребус: «НЕ СЫРЧАЙ ПЕЧЕНКА ЛОБНЕТ», мне Фольф на фокзале рисофал. Сказал – это такая загадка. И что каждый челофек – загадка другому. Но челофека легко понять, если любишь его. И челофеческие загадки легко понять, если любишь этих самых… людей…

Кузьма снова различал эту ее нерусскую букву Ф и видел ту самую девочку, слабую и сильную, прекрасную, которую разглядел сам в полумраке Крука… Хотя и не без Вольфа, не без его изумленного: «Кто это!»… Сейчас она была опять сирота, которую некому было научить плавать. А он – научит. Кузьма, подхватив Соню, встал со стула. Он чуть в воздух вместе с ней не поднялся, чуть не полетел под потолок – от сразу всего – от нежности, от желания и от огромной, только что возникшей, бесконечно важной, может быть, главной догадки – про любовь и жизнь.

Как просто, как само все совпадает, если любишь. «Оттого и дети, от того же. Дети – главное совпадение!»… Никогда он так коротко и просто, так окончательно и по-дурацки про это не думал. Он хотел свою Соню. Но хотел не только для себя, и даже не для нее, а еще для чего-то… огромного, следующего… Ребеночка он хотел, чтобы как он и как она, но чтобы – новый человек возник из этого мгновения, как луч из точки, и стал – сам. Чтоб младенец. С глазами как у Сони.

В полдень они мчались из Веве в Женеву под холодным дождем и оба вместе молчали. Слева от них летело озеро, то и дело исчезая за домами, деревьями, серыми холмами.

– Здорово. Правда? – сказал Кузьма в середине пути.

Через минуту Соня ответила:

– Здорофо… – и спросила: – О чем думаешь?

– А ты как думаешь, о чем я думаю? – переспросил Кузьма, очень собой довольный.

– О женщине.

Он мог сказать: «Да, о женщине – о тебе!» Но он не думал сейчас о Соне, он ее знал. Она была с ним и в нем, чего ж тут думать?.. Он сказал:

– Я думаю о бессмертии. И… да, ты права, о женщине… У нас в седьмом классе биологиня была… странная. Таких не бывает. Она нам рассказывала о возникновении жизни, про одноклеточных, про всяких инфузорий туфелек… А потом изобразила амебу, очень здорово, просто потрясающе. «Представьте, ребята, что я – амеба!.. У меня ни рук, ни ног, ни головы, ни формы, только ядро и протоплазма. Органов – никаких. Но я – живая, вся колеблюсь, чувствую окружающую среду, обволакиваю, поглощаю и перевариваю пищу, может быть, даже мечтаю и думаю – всею собою…» – Кузьма рассказывал и смотрел вперед, на дорогу. – Ну вот… Тут кто-то спросил о выделении отходов пищеварения, и мы все хихикать… Она же говорит: «Да!» – и стала отбрасывать руками эти самые отходы – из коленки, с плеча, с локтей, с бедер… Все просто лежали, так было удивительно и смешно. А она стояла у доски, высокая, тощая, красивая, и глаза к носу, то есть – представляла себя амебой… Наконец, когда мы поутихли, она говорит: «Ребята, послушайте, вы не понимаете! Эта одноклеточная амеба была бессмертна». Мы все заткнулись. А она продолжила: «Когда одноклеточное существо набирает критическую массу, включается механизм деления ее ядра, и она превращается… в две амебы. И так далее… Так что – никакой смерти. То есть понимаете, смерть для жизни была вовсе не обязательна. И сейчас вечно живые одноклеточные преспокойно себе продолжают делиться!»… Мы совсем уж притихли. Был, правда, у нас один умный парень Гоша, он спросил: «Как же тогда смерть вошла в жизнь, как она получилась?»

– И что она отфетила? – спросила Соня.

Кузьма затормозил на пустом перекрестке в каком-то маленьком городке, дождался зеленого света и тронулся дальше.

– Она ответила… она ответила очень просто: «Нашлась амеба, которая совершила подвиг. Она пожертвовала своим бессмертием».

– Как это? Зачем?..

– Я не знаю. Для всего такого придумано туманное слово – мутация. А вот – зачем?.. Наша странная учительница сказала нам, что амеба пожертвовала своим бессмертием ради эволюции. Чтобы воссоздавать и множить не все ту же самую, бесформенную, единственную и общую на всех жизнь, а творить другую, следующую. Каждый раз отличную, новую, со своим, новеньким, расширяющимся опытом, новой памятью и следующим Я… А может, и для другого…