Крупным планом

Ничего. Ничего, кроме кровати, идеально застеленной лоскутным колониальным покрывалом, под головой валики под стать покрывалу, и коллекция тряпичных кукол, датированная 1784 годом, Филадельфия. Я всегда ненавидел этих блядских кукол — и уверен, что это чувство было взаимным, поскольку они таращились на меня с явным неодобрением. Я сел на край кровати, постарался успокоиться, услышать в тишине что-то различимое, узнаваемое, например эротические стоны или звуки поспешного одевания. Ничего. Но я все еще сомневался, поэтому обошел все комнаты. Пустой дом. Остался только подвал. Закрытая дверь. Раз, два…

Дверь распахнулась. Все чисто. Ничего, кроме моих игрушек.

Облегчения я не почувствовал. Где она может быть? Наверняка у него. Но где он живет? Как они встречаются? Что они делают в данный момент?

В душе появился страх. Беспомощный страх — ведь я знал, что не могу сделать ничего, только сидеть здесь и ждать ее возвращения.

Я стянул пиджак и швырнул его через комнату. Туда же полетели брюки от костюма. И моя белая рубашка и галстук. И черные носки. Одежки на тысячу баксов были свалены в кучу на полу. Затем я пошел к комоду, который стоял за тренажерами, выудил шорты и футболку, разыскал кроссовки и крутанул стойку с CD в поисках чего-то громкого, всепоглощающего. Бинго. Малер, Шестая симфония. Запись венского филармонического оркестра под управлением Бернстайна. Величавые звуки, эмоциональное fortissimo, освобождающее от ощущения надвигающейся беды, от сознания, что жизнь — неудачное приключение, которое надо перетерпеть. Я надел наушники, забрался на тренажер и нажал кнопку дистанционного управления магнитофоном. Темные, громовые звуки донеслись из двух динамиков. Саркастическое фырканье тромбонов. Высокий взвизг скрипок, которые вступили, открывая основную тему. Как раз когда я уже начал потеть, моего плеча коснулась рука, и я невольно вздрогнул.

— Что ты здесь делаешь? — Бет выглядела удивленной и немного обеспокоенной, застав меня в такое неурочное время дома.

Я снял наушники.

— Приболел, ушел домой, — ответил я, переводя дыхание.

Она скептически оглядела меня:

— Приболел? В самом деле?

— Что-то вроде желудочного гриппа. Почувствовал себя плохо в офисе.

— Тогда что ты делаешь на тренажере?

— Когда я сошел с поезда, все уже прошло.

Мои слова звучали малоубедительно. Она опустила глаза вниз и увидела мой мятый костюм от «Брукс Бразерз».

— Похоже, ты чертовски торопился к тренажеру.

— Все еще переживал по поводу новостей о Джеке, вот и все, — соврал я. — Вот и отыгрался на костюме.

— Я только что принесла его из чистки, — заметила она, поднимая костюм. — Выкинутые на ветер двенадцать долларов.

— Еще одна чистка нас не разорит, — заметил я. — Ну, ты это сделала?

— Что сделала? — Она выглядела встревоженной.

— Купила диван Эмерсона?

— А… ты об этом. — Она явно почувствовала облегчение. — Решила отказаться. Слишком дорого.

— Мы можем позволить себе двадцать две сотни.

— Четырнадцать пятьдесят.

Упс!

— Ну, мы определенно можем заплатить четырнадцать сотен пятьдесят, — сказал я. — Деньги не должны были тебя останавливать.

— Я просто старалась быть разумнее.

Бет и разумная трата денег? И солнце вращается вокруг земли.

— Значит, ты так и не ездила в Уэстпорт? — спросил я, пытаясь изобразить полное отсутствие заинтересованности.

— Мне не хотелось садиться за руль, вот я и отправилась в Стэмфорд, побродила по пассажу.

— Купила что-нибудь симпатичное?

— Нет, просто глазела…

Чушь собачья. Бет никогда не ходила в пассаж, чтобы просто поглазеть. Теперь пришла ее очередь смущаться. Она явно гадала, понимаю ли я, что она лжет.

— Но я забрала заказанную семгу, — сказала она. — И купила бутылку этого изумительного вина из Новой Зеландии, совиньон блан «Туманная бухта».

— Где ты о нем узнала?

— Герб из винного магазина пел этому вину дифирамбы.

— Герб, как правило, знает, о чем он говорит, — заметил я. — Жду, когда можно будет попробовать.

Неловкое молчание было прервано звуком открываемой входной двери, ревом Джоша и голосом Фионы:

— Побудь здесь, слышишь?

И крик Адама в ответ:

— Я же смотрю «Улица Сезам», ты что, забыла?

— Эй, парень! — крикнул я с лестницы.

— Папа? — закричал в ответ Адам голосом, полным детского восторга.

Когда он скатился по лестнице, я нагнулся, чтобы поймать его в объятия. Затем поднял вверх.

— Ты мне подарок принес? — спросил он.

Мы с Бет переглянулись и улыбнулись. Адам готов был получать подарки ежеминутно.

— Я принес тебе себя, — ответил я.

— Никаких подарков?

Я засмеялся:

— Может быть, подарок будет завтра.

— Я хочу подарок сейчас, — заныл он.

— Как сейчас насчет «Макдоналдса»?

Бет мое предложение не понравилось.

— Но, Бен…

— Это его не убьет.

— Мы и так едим слишком много мусорной пищи.

— Обещаю заказать куриные котлетки. В них полно протеина.

— Тебе надо было подумать, прежде чем…

— Оставь, — сказал я внезапно довольно резким тоном.

Бет хотела было ответить тем же, но передумала.

— Поступай, как хочешь. Ты всегда так делаешь.

Она повернулась и пошла вверх по лестнице.