Крупным планом

— Тогда поезжай в город. Пообедай, выпей пяток мартини. Выспись в кинотеатре. Представь себе, что тебе не надо зарабатывать себе на жизнь. Прочисть себе голову.

Он открыл дверь.

— Еще одно, последнее, — сказал он. — Мел Купер. Король самых крутых адвокатов по разводам в Нью-Йорке. Мой друг. Я ему позвоню.

— Спасибо.

— Увидимся, — сказал он и ушел.

Время сейчас не на моей стороне.И не на моей. Я сделал эти пять шагов до окна. Поднял раму и едва не отлетел к столу под напором холодного осеннего ветра. Удержался, схватившись за Подоконник. Наклонился вперед и посмотрел вниз, в глухой гул Уолл-стрит. Даже на девятнадцатом этаже он был отчетливо слышен. Руки вспотели. Я уже с трудом удерживался, В любой момент мог упасть. В огромную и широкую пустоту. Но в тот момент, когда мне оставалось только нагнуться вперед, я оттолкнулся от подоконника и упал на пол офиса.

Ветер с воем врывался в открытое окно. Снизу доносилась какофония автомобильного движения. Я заглянул в пустоту и содрогнулся. Теперь я знал, что этой альтернативы для меня нет — у меня никогда не достанет мужества или бесшабашности, чтобы сделать этот последний длинный прыжок. Я увяз в себе и в своем преступлении.

Я быстро закрыл окно и вернулся за стол. Достал из ящика лист хорошей бумаги, взял ручку и написал записку Эстелл с извинениями за свою необузданную вспышку («Я не слишком легко воспринял решение Бет покончить с нашим браком. Это не извиняет моего поведения, но, пожалуйста, пойми, что мой гнев непосредственно к тебе не имел никакого отношения»). Я также добавил несколько предложений относительно того, какая она великолепная секретарша, бла, бла, бла, и поставил ее в известность, что по совету Джека беру отпуск на следующую неделю, но буду на связи, если случится что-то непредвиденное. Положил записку в конверт, написал на конверте «Эстелл» и оставил его на видном месте на столе. Затем позвонил в цветочный магазин и распорядился, чтобы сегодня днем прислали в офис букет роз на сто долларов.

Закончив самобичевание, я полез в нижний ящик и вытащил папку, в которой лежало мое собственное завещание. Естественно, я составлял его сам — чистый, ясный документ, по которому основной капитал отходил Бет и детям. После моей смерти ей будет неплохо жить. Страховка по закладной означает, что дом немедленно перейдет в ее собственность. Имелось также на $250 000 разных акций. По корпоративной и личной страховке она получит еще $750 000. «Лоуренс, Камерон и Томас» выплатят в качестве компенсации мою зарплату за год. И еще были $42 000, которые я получал ежегодно из наследства после смерти моего отца. Иными словами, у нее будет примерно $1,4 миллиона, которые, если ими правильно распорядиться с помощью созданного мной трастового фонда, будут приносить ей ежегодно приблизительно сто тысяч долларов. Достаточно для вполне комфортной жизни для нее и мальчиков в Нью-Кройдоне.

Я тщательно проверил все свои страховки. Они охватывали все, даже самые невероятные варианты моего ухода из жизни (кроме гибели на войне), так что вероятность отказа платить по страховкам была крайне невелика.

Я снова запер все документы в ящик стола, запил очередную таблетку «декседрина» «маалоксом», схватил пальто и кейс, дождался, когда Эстелл выйдет из приемной, и быстренько покинул офис.

На Бродвее я поймал такси и велел водителю-литовцу отвезти меня в Колумбийский университет, где я осел после полугодичных поисков самого себя в Париже. Я не мог вспомнить, когда в последний раз навещал этот отдаленный уголок Верхнего Вест-Сайда. Когда живешь в пригороде и работаешь на Уолл-стрит, твой круг общения обычно не включает задворки науки в Морнингсайд Хайтс. Таксист, оказывается, город знал. Он был, вероятно, одним из тех пяти таксистов, которые сподобились пользоваться картой. Но он явно страдал синдромом самоубийцы и гнал по Вест-Сайд-драйв с дикой скоростью, в последнюю секунду объезжая другие машины и что-то бормоча по-литовски. До места, где Бродвей пересекается со 116-й улицей, мы добрались всего за двадцать минут, хотя мне потребовался еще один глоток «маалокса», чтобы утихомирить желудок, когда мои ноги наконец коснулись земли.

Я прошел три квартала на юг и вошел в большой старый книжный магазин, в который когда-то часто заглядывал. Я не совсем ловко чувствовал себя в своем пальто от Берберри и костюме, боялся выделиться этим среди остальных покупателей студентов (или выглядеть агентом ФБР). Но поскольку я зашел как раз во время перерыва на ленч, в магазине было так много покупателей и зевак, что никто не обратил на меня внимания и я быстренько нырнул в дальний угол магазина, где была пара полок с надписью «Разное/Анархизм».