Крушение

Поздоровавшись с Костровым и задержав его руку в своей, Гребенников сообщил, что есть возможность поехать в глубокий тыл — на Урал.

— Приглашение оттуда пришло. Шефы зовут в гости, заодно передадут танковую колонну «Уральский рабочий». Дивизия–то наша механизируется, потому и вывели из боя.

— Рад бы съездить, да не гожусь я… Во–первых, пехотинец, и в танках разбираюсь постольку поскольку…

— С нами поедет специалист–инженер. Нам же придется выступать с докладами.

— Плохой из меня докладчик. Не умею я…

— Сумеешь. Фронтовик, тертый калач. А теперь и коммунист. Так что собирайся, через недельку тронемся.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тем временем Наталья ехала на фронт.

До Фролово — прифронтовой станции с разбитыми зданиями и посеченными деревьями — она добиралась в поезде, а отсюда ей предстоял путь в Заволжье; где–то там размещался фронтовой госпиталь.

Вечерело, когда она вышла из вагона и сразу затерялась в нервной сутолоке; у каждого были свои заботы, каждый справлял свои дела, и Наталья, перестав спрашивать, как ей добраться до госпиталя, пожалела, что ночь придется коротать на этой суматошной станции.

На всякий случай она решила потолкаться среди повозок и автомашин, — а вдруг выпадет оказия, и она найдет попутчика. То и дело разгонял тьму свет фар, отовсюду раздавались возгласы: «Тушите свет! Кто балует!» — и фара меркла. Ослепленная, Наталья стояла, пока не привыкали к темноте глаза, и пробиралась дальше между машин.

Навстречу ей шел кто–то в кубанке, светя себе под ноги жужжащим немецким фонариком. На него кричали, чтобы упрятал свет («Какого черта навлекает, ночной самолет бомбой трахнет!»), но человек в кубанке попрежнему засвечивал себе путь.

«Не иначе какой–то важный начальник», — смекнула Наталья и решилась обратиться к нему — возможно, и поможет или скажет, как лучше доехать.

— Товарищ начальник, разрешите обратиться? — сказала она с притворной вежливостью.

— Обращайтесь, — весело ответил тот и посветил ей в лицо.

Наталья зажмурилась и слегка отступила.

— Как мне попасть в этот самый… как его… в Эртель?

«Наталья?» — вдруг обдало Завьялова волнением, но, погодя немного, сказал игриво:

— Э-э, где вы попались… Какими ветрами занесло?

Наталья страшно поразилась. Ей совсем не хотелось с ним встречаться. И все–таки встретились. «Надо же среди такой неразберихи и кутерьмы попался на глаза», — подумала она.

Завьялов снова посветил фонариком, изучающе глядел ей в лицо, потом произнес уже шутливо:

— Так, так… К нам, значит, на пополнение. Подчиненная…

Ее покоробило от одного его тона, наигранного и легковесного, хотя мог бы и серьезнее быть. «Даже не спросит и о ребенке…»

Горько стало Наталье и противно. Будто глотает кусок гнилого яблока и выбросить назад уже поздно. Что поделать? Повернуться и уйти? А куда? Кругом темень жуткая, и люди, и вообще станция незнакомы… «Уж лучше набраться терпения, снести обиду и ехать, чем неизвестно чего ждать», — и едва Наталья подумала так, как Петр подхватил ее под руку и увлек к маленькому крытому вездеходу. .

— Садись на моего козла и жди, — сказал Завьялов, а сам поспешил к платформам.

И час, и другой — Завьялов не появлялся. Наталье надоело ждать, уставшая в дороге, она прикорнула, положив голову на сложенные ладошки. Сквозь дрему услышала голос, окликнувший ее. Не отозвалась, хотя и проснулась. Заковылялаупобежала машина по дороге, жуя шинами камушки.

Ехали в непроглядной тьме, освещаемой лишь дальними зарницами. Раза два сбивались с пути — приходилось возвращаться назад, до указателя, спрашивать дорогу у регулировщика. Сидевший впереди Завьялов не бранил водителя, даже пытался подтрунивать над ним, потом объявил, что ехать дальше нельзя, придется заночевать в первом попавшемся населенном пункте, иначе при такой темноте немудрено свалиться и в канаву.

— Тебе, надеюсь, не к спеху? — спросил Завьялов сидящую сзади попутчицу.

Кроме этого, оброненного скорее походя вопроса, Завьялов ни о чем не спрашивал Наталью: будто давным–давно встретились, и все между ними переговорено. Его молчание стало злить. Хоть бы узнал, как все обошлось, спросил о доме… «А может, у него другая завелась?» — без ревности, не оскорбляясь, подумала Наталья.

Изба, возле которой остановились, была нежилой, но, войдя, увидели: утварь и мебель на месте, стол покрыт клеенкой, на железной, покрашенной в синий цвет кровати одеяло, собранное из лоскутков, окна задернуты простенькими занавесками… Но никого из жителей не увидели.

Шофер взял фонарик и, обходя вокруг дома, позади жилища нашел подвал. Дверцы открыл без каких–либо усилий. Спустился вниз, по мокрым каменным приступкам, хотел выкрутить обгорелый, с красной окалиной фитиль, но стоявшая на бочке лампа мигнула и потухла.

— Марфа, зажги свет. Какого лешего без света блукаешь, обратно лоб расквасишь! — крикнул строгий голос из угла.

Шофер назвался и попросил ночлега.