Крушение империи

Хотя прагматичную полезность этого шага не признать было нельзя. Дело в том, что в партию очень сложно было вступить не только призывникам, но и также всяким артистам, музыкантам, режиссерам и иным работникам культуры. КПСС относилась к этим «людям свободных профессий» с бо-ольшим предубеждением. Вследствие чего каждый член партии из этой среды был для партии реально на вес золота… Так что вернись я из армии членом партии – мое положение в литературной среде точно заметно упрочилось бы. И многие вопросы, например с теми же публикациями, скорее всего, стали бы решаться гораздо проще и быстрее. Нет, полной «индульгенции» это мне, естественно, не давало, но «задвигать» меня из-за этого стало бы значительно сложнее. Несмотря на любую «маститость» тех, кто решился бы попытаться. Ибо для них это означало бы уже не наезд на некого сопляка, а попытка пободаться с главной и единственной руководящей и направляющей силой страны. Так что даже и пытаться, скорее всего, не стали бы. Среди «маститых» дураков не было.

Однако, если бы это было возможно, я бы все-таки не вступал. Несмотря на все подобные выгоды. В конце концов, КПСС оставалось всего восемь лет жизни, и я был вполне способен прожить их без партийного билета. Особенно учитывая, что мне еще три года учиться в универе.

Но, с другой стороны, создавать себе дополнительные трудности, каковые у меня точно возникли бы, если б я категорически отказался вступать в партию – тоже было глупо. Ну на хрена мне клеймо антисоветчика и попадание «на карандаш» в разных интересных органах? В этом случае, наоборот, на мне вполне могли бы поставить крест. Причем дело не ограничилось бы простым запретом на публикации. И из универа вполне могли бы попереть… Так что я решил очередной раз потешить свой привычный конформизм. То есть не дергаться и просто плыть по течению. Как будет – так будет. Тем более что от любых партийных должностей я собирался отбиваться всеми руками и ногами. Так что все катилось своим чередом, с каждым днем оставляя мне все меньше и меньше шансов увильнуть от подобной «чести», и тут – на тебе такой подарок…

Естественно, у замполита ничего не получилось. Более того, он еще и получил «по ушам» от замполита полка. Похоже, у «пехоты» действительно были какие-то трудности, а исправлять ситуацию требовалось срочно… Но все равно выехали мы только через час. А до места обвала добрались еще где-то часа через два с половиной. Расстояние-то тут было не слишком большое – километров сорок пять, потому что обвал случился не на самом перевале, а километра за три-четыре до него, но трейлер с бульдозером по горной дорожке разгонялся максимум километров до тридцати пяти в час. А на затяжных подъемах скорость падала вообще километров до пятнадцати максимум.

Наша куцая колонна состояла из трех единиц техники. Ну, или четырех, если считать мой бульдозер… Кроме него в нее входила бээмдэха, трейлер, на котором и тащили бульдозер, и «шишига», в которой ехало шестеро бойцов и инженер полка. Он был новеньким, прибывшим из Союза только неделю как, после того как наш майор, который первым взял меня в оборот сразу после прибытия в Герат, отбыв «срок» в Афганистане, убыл служить далее в ГСВГ… Новый инженер пока в ситуацию врубился не до конца, но человеком он оказался вполне вменяемым: И к советам тех, кто провел в этих местах куда больше времени и потому являлся пока более опытным, был склонен прислушиваться. Так что, запарковав колонну на обочине довольно широкого участка, метрах в трехстах от начала завала, он выпрыгнул из кабины «шишиги» и подбежал ко мне.

– Ну что, выгружаемся?

– М-м-м… хорошо. Я займусь бульдозером, а вы, товарищ капитан, пройдитесь по завалу – гляньте, что там и как. А то он мне не очень нравится…

– В смысле?

– Ну не знаю… – я замолчал, пытаясь подобрать слова. – Не похож он как-то на природный. Завалов я за год с лишним службы здесь повидал… Вон, смотрите, какие глыбы валяются. Да и разброс большой – как будто не само осыпалось, а взорвали.

Инженер напрягся и напряженно огляделся.

– И что делать?

– А что тут сделаешь? Чистить, конечно… но осторожно, посматривая. А еще стоит выйти на связь с полком и сообщить о своих подозрениях. И предложить сократить время между докладами…

Перед выездом любой колонне устанавливается порядок связи, который включает в себя очень многое – частоты, на которых будет осуществляться связь, в какой сети будет обеспечена работа, как соотносятся права абонентов этой сети… ну и время и порядок регулярных докладов. Дабы, даже если связь прервется, сам факт ее отсутствия уже показывал, что с колонной приключилась какая-то жопа. Но в обычных условиях время между докладами довольно велико – час или больше. А зачем чаще эфир забивать? Но в условиях повышенной опасности частота регулярных докладов резко увеличивается. И они начинают делаться раз в полчаса, пятнадцать минут, а то и чаще. Потому что даже десять минут в условиях боя – это очень много…