Крушение звёзд

— Может, когда-то давным-давно, — ответил Гарвин. — Этому стаду требуется тонна сена в день, если не больше. Еще они должны получать витамины и еду с гидропонных плантаций или из сублимированных запасов.

— Глупо было бы делать все это, только чтобы заграбастать меня и мою семью, — согласился Джорма.

— Слушай, — предложил Гарвин. — У меня есть целый рулон билетов. Ты продашь их все, за сколько сможешь. И половину денег оставишь себе.

— Почему я?

— Потому что ты первый пришел, что говорит о твоей храбрости. К тому же никто и близко к нам не подойдет, пока мы не докажем, что мы не Конфедерация. Скорее, в нас станут стрелять или кидаться камнями.

— Может, и верно, — признал Джорма.

Гарвин отвел его в будку зазывал и вручил рулон билетов размером с его грудную клетку.

— Ты делаешь деньги, мы делаем деньги.

Джорма кивнул, подумал, потом, видно испугавшись, что Гарвин передумает, пулей пронесся по городку аттракционов и исчез в кустах.

— Я пометил его, — раздалось в наушнике у Гарвина. — Проследить за ним?

— Да, — ответил Гарвин. — Но без моего разрешения никаких действий не предпринимать. Точка.

В тот вечер пришло десять человек, включая недоверчивое семейство Джормы. На следующий — пятьдесят.

Гарвин держал «аксай» и патрульные катера в воздухе, чтобы они постоянно вели передачи. Некоторые города действительно подверглись бомбардировкам, но таких разрушений, как рассказывал джормин коробейник, не обнаружилось.

На четвертый вечер явилось уже три сотни человек, причем кое-кто из них прибыл на дряхлых флаерах или наземных повозках. Ряды клоунов и разносчиков сладостей были пополнены аналитиками из разведки.

— Парень говорил правду, — доложил Ньянгу. — Какие-то люди, которые называют себя Конфедерацией, ежегодно или около того доят эту планетку. Но они не идиоты. Они забирают ровно столько, чтобы люди не перемерли с голоду и могли поддерживать хромую экономику. Многие уходят с ними добровольно. Но есть некоторые… например, джормина сестра… у кого-то на нее встал, и ее забрали.

— Чудно, — сказал Гарвин. — Какую дивную репутацию нам предстоит теперь заглаживать! Интересно, сколько еще миров ограбили эти фальшивые конфедераты?

— Черт его знает. Но хочешь действительно тошнотворную мысль? А тебе не приходило в голову, что, может быть, это и есть настоящая Конфедерация?

Гарвин закусил губу и не ответил.

— Еще один интересный кусочек информации, — продолжал Ньянгу. — Никто из представителей какого бы то ни было правительства не появился, чтобы проверить, что это за цирк.

— Чертовски непривычно.

— Безусловно, — согласился Ньянгу. — Единственные официальные лица, которые материализовались здесь, это чиновники, или деревенские старейшины, или как они там себя называют. Следовательно, это означает, что гады либо прячутся в кустах, до дури перепуганные тем, что мы можем быть как-то связанными с этими похищениями людей, или у них вообще нет никакого правительства, кроме местных мужиков и тех ребят, которые поддерживают водопровод и электроснабжение. Такое, я полагаю, невозможно — человек не настолько любит анархию. Но это дает нам другой факт. Мы достаточно покопали, но никто, в смысле вообще никто, вплоть до маленьких детей, не желает указать на кого-либо и сказать: «Да, этот лижет сапоги премьер-министру», или что-нибудь в этом роде.

— Прекрасная жесткая дисциплина, — предположил Гарвин.

— Или страх, что более вероятно.

— Никто не должен жить настолько напуганным.

— Конечно, нет, черт подери. Но многие из нас выросли именно в подобных условиях.

— Из нас?

— Да, — горько ответил Ньянгу. — Помнишь, я не знал, что существует иная альтернатива, кроме как убежать или быть избитым. Большие собаки едят маленьких. Пока меня не запихали в армию. И разве это не скотство, — добавил он, — что надо надеть форму, чтобы обнаружить, что у тебя есть нечто под названием «неотъемлемые права»? Да видал я в гробу весь это гребаный космос! Может, нам следует просто вернуться домой и вести растительное существование, раз уж мы уели на корню всех местных плохих дядей. И пусть эта долбаная Вселенная катится на садовой тачке ко всем чертям.

Гарвин просто посмотрел на него, и Ньянгу выдавил улыбку и передернулся.

— Прости. Просто я задерганный последнее время. Ах, да, — продолжил он. — Кое-что еще. Люди спрашивали меня, как долго мы планируем гастролировать на этой планете, коль скоро нам удалось выяснить все, что можно было выяснить, и никто не получил никаких денег, чтобы сделать пребывание здесь коммерчески оправданным. А Сопи еще больше лысеет от того, что приходится считать выручку в брюкве.

— Еще четыре-пять дней, — ответил Гарвин. — Может, — я и мягкосердечен, но как здорово видеть, что люди приходят готовые спустить на тебя всех собак, а уходят, улыбаясь.

— Да, здорово, — согласился Ньянгу. — Ты не мягкосердечный, ты мягкоголовый.

Маис