Кружева лжи (СИ)

— Совершенно дурацкий сон. Будто твой бывший муж стоит у вашего дома и пялится в мобильник. Говорю же, ерунда полная. Тараканы. Снежанка, не думай об этом. На нервах ещё и не такой бред приснится. Лучше поешь. Могу яичницу сварганить, хочешь?

— Не надо. — Дрожь не отпускала. — Я… хочу заехать домой и взять вещи.

— Решила всё-таки пожить у меня? Правильное решение! Будем как сёстры!

— Вит, я хочу заказать новые замки.

— Ого! Думаешь, он вернётся сразу после тюрьмы? Или ты испугалась из-за сна? Это я виновата. Снежанка, это всего лишь сон! Тебя никто не обидит.

— Так ты не против, если я останусь… ненадолго?

Ответом Вита обняла Снежану.

— Спасибо…

— Ладно. — Виталина отпустила подругу. — Поехали. С замками помогу, а то знаю, ты так будешь мямлить в трубку, что ни один специалист не приедет. Тебе уверенности не хватает. Но ничего. Я с тобой поделюсь своей. Хотя, если говорить об уверенности, то навалом её не у меня, а…

— У Ангела… — прозвучало одновременно.

— Может, её поэтому и убили? — предположила Вита. — Из-за излишней самоуверенности. У Ангела романтика намечалась: стол, конфеты, виноград, вино Бастардо. Ужин на двоих, похоже. Может, она не на того мужика запала?

Снежана сглотнула.

— Вино… град?

— Ну да.

— А какой? — спросила с замирающим сердцем.

— Обычный Кишмиш. Надеюсь менты разберутся и как можно скорее найдут этого подонка.

— По-полицейские, — поправила Снежана, вспоминая последний романтический ужин. Она сама его устроила. На столе был виноград Кишмиш и вино Бастардо. Марк обожал это сочетание.

— Менты… полицейские — одни тараканы. Сейчас вызову такси. Блины убирать?

Снежана кивнула. В голове ворочалась одна и та же мысль: «Неужели ужин предназначался Марку? Выходит, он солгал, и между ним и Ангелом было нечто большее?»

***

В квартиру Снежана входила осторожно, так, будто шагала по минному полю. Почти не дышала. О Марке старалась не думать. Вита ждала в коридоре.

Снежана первым делом направилась в ванную комнату за любимым гелем: аромат клубники и мелиссы всегда успокаивал. Открыла дверь и оцепенела. Страх щупальцами обвил тело, схватил за шею. Снежана хотела закричать, но не смогла. Коврик с дельфинами, единственный предмет интерьера, не поддававшийся ЕГО критике, потому что дельфинов ОН тоже любил, был осквернён самым жестоким образом.

— Тараканы всемогущие… — прошептала подошедшая Вита.

На коврике лежала тапка с вышитой мордой бульдога, а из-под неё торчала пустая мятая коробка детского яблочного сока.

— Это… это же Мишины тапки, да? Я… я позвоню в полицию, ты только не бойся! Всё будет хорошо!

Снежана знала: хорошо уже точно не будет. 

Глава 14

Рукавица Владимир Андреевич нервничал. Что-то не сходилось. Он не мог понять, что именно до того момента, пока не позвала жена. Увидев Лизу в воде, испытал безотчётный страх, а, успокоившись, пригляделся и вдруг понял: дело в лице Васильевой. Он лично осматривал труп вместе с Резниковым, а затем увидел фотографию на столе её матери.

— Я хочу, чтобы моя девочка всегда была рядом, — всхлипывала несчастная Светлана Ильинична, показывая снимок. Хватаясь за сердце. — Знаете, мне ведь её всегда не хватает…

Чуть позднее, вызвав машину скорой, и, погрузив, полуживую женщину, Рукавица обратился к Чуриной с просьбой сообщить всё, что та знает о жизни Васильевой. Виталина рассказала, что та была достаточно скрытной натурой.

— О мужчинах она вам не рассказывала?

— Нет. Но… но мне кажется… она легко заводила… отношения. Порхала. Как… бабочка, — всхлипывала Чурина.

Полезную информацию у неё получить не удалось.

Привыкший обращать внимание на детали, Владимир Андреевич долго и пристально изучал фотографии. Сначала ту, что стояла на столе, затем выброшенную в ведро. Одинаково счастливая улыбка, но при этом мёртвое лицо. Будто Васильева не жила, а так, существовала, всё время ожидая чего-то сокрушительного и неотвратимого. Будто она скрывалась за весёлостью. Не страдай он в юности романтизмом и тягой к лирическим стихам, решил бы перед ним скрытная женщина, не более. Но он страдал и довольно долго, поэтому видел в глазах Васильевой затаившийся страх.

Смущало и ещё что-то в её образе. Объяснить Рукавица не мог. Пока не взглянул на жену в ванне.

— Пить захотелось, а вылезать неохота. Принеси холодного чая, — попросила Лиза.

Он замер.

— Вов?

— Лиз, если женщину утопить, тональник расползётся? Сойдёт? Что-то изменится?

— Чего? Вопросы у тебя дебильные. Жду чай.

— Погоди со своим чаем. Это важно. Вот ты сейчас в тональнике?

Жена обиженно кивнула и тут же добавила:

— Морщины, знаешь ли, с годами не уменьшаются.

— Я не о том, — замолчал.