Кружева заговора (Браки Романовых)

Рюльер сообщает, что Пассек даже просил у Екатерины согласия на убийство Петра III. Он и Баскаков подстерегали императора с кинжалами около домика Петра Великого - в парке, на правом берегу Невы, на Петровской набережной, где император любил вечерами прогуливаться с Елизаветой Воронцовой. Часто Петр оставался там ночевать со своею возлюбленной. Заговорщики продумали и другой вариант покушения, - ворваться в домик ночью и арестовать императора, а если будет сопротивляться, то заколоть. Причем, ни в какой мере не связывать убийство с императрицей, представив этот акт, как их собственную инициативу, согласную с волей народа. И хотя покушение не состоялось, но острота и накаленность ситуации оставались прежними.

Однажды ночью Дашкову разбудил ее троюродный брат князь Репнин и сказал, что он только что был у императора, и при нем Петр III наградил Елизавету Воронцову орденом Святой Екатерины. До сих пор этим орденом награждались только особы императорской фамилии и иностранные принцессы, а так как Елизавета Воронцова иностранной принцессой не была, то не оставалось предполагать ничего иного кроме того, что она займет место в императорской фамилии.

Такой поворот событий показался Репнину угрожающим, и он не преминул уведомить о том свою кузину.

Вскоре после этого, 27 июня 1762 года, в Преображенском полку один из солдат, осведомленный о готовящемся заговоре, рассказал об этом капитану Измайлову, думая, что он на стороне заговорщиков. Солдат не знал, что Измайлов - один из преданнейших Петру офицеров, и потому предательство его товарищей-заговорщиков было совершено им по неведению.

Измайлов тут же доложил о том, что услышал, и первым из заговорщиков был арестован капитан Пассек. Об этом тотчас же сообщил Дашковой Григорий Орлов.

В это время императрица Екатерина находилась в Петергофе, и Дашкова опасалась, что если Пассека начнут допрашивать и он расскажет об участии Екатерины в заговоре, тут же арестуют и ее. Предупреждая такой оборот событий, Дашкова послала жене камердинера Шкурина записку, чтобы она отправила в Петергоф наемную карету и сообщила своему мужу, как всегда сопровождавшему императрицу, что эту карету надлежит держать наготове, не выпрягая лошадей, для того, чтобы государыня в случае опасности могла немедленно воспользоваться ею.

Отправив записку, Дашкова накинула офицерскую шинель и поспешила к братьям Рославлевым, жившим неподалеку от ее дома. Но по дороге ей попал навстречу, мчавшийся во весь опор Алексей Орлов. Он уже побывал у Рославлевых и ехал к ней, чтобы сообщить об аресте Пассека. Дашкова сказала, что она все знает, а теперь следует всем офицерам-измайловцам поспешить в свой полк и ждать там императрицу, ибо именно Измайловский полк стоит ближе всех прочих к Петергофу, и Екатерина, выехав из Петергофа, может рассчитывать прежде всего на поддержку и защиту измайловцев.

"За несколько часов до переворота, - писала потом Е. Р. Дашкова, никто из нас не знал, когда и чем кончатся наши планы; в этот день был разрублен гордиев узел, завязанный невежеством, несогласием мнений насчет самых элементарных условий готовящегося великого события, и невидимая рука провидения привела в исполнение нестройный план, составленный людьми, неподходящими друг к другу, недостойными друг друга, не понимающими друг друга, и связанными только одной мечтой, служившей отголоском желания всего общества".

Начало государственного переворота

В ночь на 28 июня Алексей Орлов примчался в Петергоф. Он знал, что Екатерина не живет во дворце: там иногда, наездами бывал Петр III, а ей и не хотелось лишний раз видеть его, а тем более с ним встречаться. Императрица поселилась в отдаленном от дворца павильоне, построенном на берегу канала, впадающего в Финский залив. Под окном ее спальни стояла большая лодка, на которой, в крайнем случае, она могла уйти в Кронштадт или спрятаться на берегу, если будут перекрыты дороги.

Орлов прискакал к павильону, вывел Екатерину из ее опочивальни и посадил в карету, присланную Шкуриным. Карета, запряженная восьмериком, понеслась в Петербург. Ворвавшись в расположение Измайловского полка, экипаж Екатерины остановился. Ей навстречу стали выскакивать полуодетые солдаты и офицеры. Вскоре появился священник и принял от измайловцев присягу на верность Екатерине. Она же, беспомощно протянув к ним руки, с дрожью в голосе стала говорить, что император приказал убить ее и сына, и что убийцы уже гонятся по пятам за нею.

Измайловцы, негодуя, кричали, что все как один умрут за нее и цесаревича Павла.