Крылья

— Согласен! — рычит, отрываясь ненадолго от убийственных ласк в самых сокровенных местах, — низы больше не могут, а верхи, — целует меня в сосок, от чего изгибаюсь спазмом, заглядывает в глаза, констатирует, — наконец-то, хотят!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И я улетаю! Меня носит за таким горизонтом ощущений, за который не заглядывала ни разу. Умираю и возрождаюсь через мгновение, чтобы снова умереть и возродиться! Этот белокурый демон со своим неуёмным ангелом опять меня обхитрил и забрал в плен… Бери, я твоя!..

…Лежим на поле боя, отдыхаем после революции, пытаюсь выровнять дыхание. Ни подушек, ни покрывала, всё где-то на полу, крахмальная простыня комом. Анализирую, что это было? Мысль ускользает, когда горячая ладонь ложится на живот… нет, так сразу повторить?! Не реально, уже собираюсь возразить, слышу,

— Ксень, эта революция отнимает столько сил, что, по-моему, революционерам пора подкрепиться… — смеюсь, до чего же он непредсказуем, курьёзен, до чего же хорош!..

* * *

…Сидим за столиком друг напротив друга, опять чувствую неловкость под его пристальным взглядом, вспоминаю, чем занималась полчаса назад и, наверное, краснею, как помидор.

— Не надо, — кладёт свою ладонь на мою, — не смущайся, всё было прекрасно… Хотя, смущайся, это так мило!

— Ужасно, всё было ужасно! — шепчу, — это ты меня превратил в ведьму! Сама себя не узнаю!

— Я?! — изумляется искренне, — я же был скован, полностью в твоей власти, ничего такого не делал, — пожимает плечами, ловя мои ладони своими, — это ты сама с собой познакомилась, — а я вдруг замечаю свежие иссиня-чёрные синяки, окольцовывающие его запястья!

— Серж! — шепчу торопливо, — опусти рукава! — зачем он задрал их почти до локтей?!

— Жарко, — отвечает вальяжно, закатывая рукава рубахи ещё выше, будто дразня нарочно. В это время официант приносит заказ и начинает составлять тарелки на стол, косясь на свежие кровоподтёки. Если бы мой искуситель хотя бы сидел смирно, а то ведь, как нарочно, ещё и сдвигать рукава начал в самый неподходящий момент, акцентируя на своих руках взгляд парня. У бедняги едва не сваливается тарелка на пол, наверное, догадался, откуда метки! Но Серж умудряется подхватить блюдо на лету и осторожно поставить на стол, да ещё и журит официанта,

— Аккуратнее, молодой человек, сосредоточьтесь на работе! — я с ним точно, сгорю со стыда! Парень извиняется и быстро сбегает.

— Я тебя убью! — шиплю наглецу, исходя праведным гневом, — ты нарочно издеваешься, ставя меня в неловкое положение?!

— Хм, что ты знаешь о неловком положении, любимая? Я без ремня остался по твоей милости, боюсь потерять штаны, вот это действительно неловко! — выговаривает и смеётся.

Оглядываю людей за столиками, вроде все заняты едой, никто не видит чёрных браслетов на коже моего спутника. Вдруг замечаю, как наш официантик, что-то живо нашёптывает бармену, и они уже оба пялятся на нас во все глаза. Серж перехватывает мой тревожно-затравленный взгляд и заявляет с ухмылкой сытого котяры, заворачивая руки за голову,

— Они завидуют, Ксень, думаешь, отказались бы побывать на моём месте? — я давлюсь отбивной, прокручивая картины своего недавнего безумства,

— Прекрати! А то будешь ужинать один!

— Всё, не парься, ешь спокойно, — наконец-то раскручивает рукава обратно, пряча сомнительную красоту. Оглядываю его снова, мать честная! А засос-то, печать рабская! Словно алая роза цветёт на шее! И прикрыть нечем! Хочется сквозь землю провалиться! Серж едва сдерживает смех,

— Ксень, давай местами меняться, а то голодной останешься!

Пересаживаемся, теперь печать сияет в окно, хоть отбивную доем…

— Это вам! — похоже, не доем! На столе возникает бутыль дорогущего коньяка, а рядом та самая мамаша с покаянным лицом, — простите, я не поняла сразу, ещё на Вас накинулась, — обращается к Сержу.

— Ну, что Вы, не стоит, — отодвигает он бутылку.

— Стоит, стоит!

— Бери!

— Герой! — доносится со всех столиков, умру от внимания, хоть и не ко мне, но я в эпицентре!

Мой спутник картинно встаёт и, прижимая руку к сердцу, раскланивается, будто оперный певец, после сотни выходов на бис, вокруг и правда раздаются бурные овации. В это время, тётка цепким взглядом замечает моё клеймо, но расценивает его по-своему,

— Простите великодушно! Я думала, только бровь пострадала, а тут ещё одна травма!

— Не страшно, как видите, выжил, всё нормально! — смеётся мой мучитель, бросая лукавые взгляды. А я горю!..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 11