Крылья

На самом деле, я бы и сам мог просто влезть по внешней стене города и открыть ворота для остальной армии — не проблема. Единственное, чего я опасался — что крошащийся под моими когтями камень будет трескаться слишком громко, и перебудит жителей ближайших к крепостной стене жителей. А от этого уже недалеко и до полного провала нашего штурма.

Впрочем, если бы не сопротивленцы, я бы все равно, наверное, это сделал. Провести армию в город, чтобы они отвлекли от меня армию императора, как-то надо было, а этот способ был самым простым.

Передовой отряд полз медленно, раздражающе медленно, я едва удерживал себя от того, чтобы не опередить их и не оказаться на месте в два прыжка. В конце концов, я не выдержал и рванулся вперед, достигнув стен за несколько секунд.

Зачем я это сделал — решительно непонятно. Потому что так или иначе, мне все пришлось потратить то же самое время ожидая когда же подойдут остальные.

Когда же они добрались до стен и встали под ними, мир погрузился в тишину. Задрав голову в небо, мы одновременно ждали, что на стенах сейчас появятся лучники и котлы с раскаленной смолой, и желали, чтобы этого не произошло. Надеялись на то, что сопротивленцы в столице сделают свое дело, и что они сделают его тихо, не переполошив всю округу.

И наши надежды оправдались. Городские ворота, от которых мы предусмотрительно выдержали приличную, метров пятьдесят, дистанцию, на случай, если оттуда сейчас хлынет армия императора, бесшумно поползли, открываясь наружу. Будто только нас и ждали. Скорее всего, так оно и было.

— Давайте сигнал. — скомандовал я бойцу, который помимо всего прочего нес с собой еще и фонарь со свечой внутри и рассеивателем из скругленного листа металла. Тот повернулся к оставшейся за спиной армии и несколько раз открыл и закрыл заслонку фонаря. Со стороны это должно было выглядеть, как будто огонек моргал, и значило, что мы дошли удачно, и можно выдвигаться на нашу позицию.

В ответ нам так же подмигнули фонарем, что означало, что информацию приняли, а мы выдвинулись к воротам. К тому моменту, когда мы просочимся в город и займем ближайший жилой квартал, вторая группа как раз подойдет на наше место, и таким образом, постепенным перемещением войск, планировалось переместить всех.

Конечно, весь город мы бы таким макаром не заняли — нас слишком мало, а он слишком большой. Но это и не нужно было. Для нашей армии была нужна всего лишь «зона тишины», окружающая солдат и перемещающаяся по городу вместе с ними. Конунг пошел на хитрый и рискованный ход, велев солдатам не пытаться двигаться по широкому тракту, который прямой стрелой рассекал городскую застройку и вел прямо от ворот прямо ко дворцу, а рассеяться по окружающим улочкам, чтобы привлекать меньше внимания. В отсутствие какой-то централизованной связи это неминуемо влекло за собой кучу проблем, включая невозможность придти на помощь попавшему в засаду отряду и даже узнать о том, что он попал в засаду, но одновременно здорово скрывало перемещение солдат и позволяло сохранить максимум сил, в случае если это все же ловушка, за ее пределами.

Поэтому, едва только войдя в город с оружием наизготовку, внимательно и опасливо оглядываясь и всматриваясь в каждую тень, мы резко ушли вправо, скрываясь с широкого проспекта за стенами домов.

Здесь уже в дело вступили офицеры. Раздавая короткие тихие команды, они поделили отряд на еще меньшие отряды, и пустили их по улочкам на поиски окон, где не спят и дверей, что пока еще не закрыли.

Я шел вместе с остальными, самым первым, внимательно оглядывая дома, но все везде было тихо и пусто. Все двери были заперты или казались такими, в окнах нигде не горел свет, и вообще в городе не было слышно ни звука. Один только ветер гулял по улицам, поскрипывая цепями, на которых были подвешены редкие вывески, да и только. Ни плача младенца, ни храпа уставшего работяги, ни лая собак.

В кино эту ситуацию прокомментировали бы клишированным выражением «Тут слишком тихо». И спустя несколько секунд эти тишину обязательно прервал бы рев динозавра, грохот пулемета или еще какая-нибудь дрянь.

Но тишина не прерывалась. Мы продолжали продвигаться по городу, заглядывая во все дома по пути, и периодически на узких перекрестках устанавливая визуальный контакт с другими группами. Никто никуда не пропадал, ничего ни с кем не случалось.

Стало быть, план конунга и Тиция сработал? Причем сработал намного лучше, нежели они предполагали — нас просто будто бы не существовало в этом городе.

Или, вернее, города не существует для нас.

Что ты хочешь сказать?