Крылья империи

А потому велел возглавлявшему гарнизон здания подпоручику вводить задержанных по одному, а сам начал торопливо жевать.

— С кого начинать, господин капитан?

— С хозяина, пожалуй. Иначе невежливо получается. Не желаете копченую рыбочку?

— Я бы лучше стопочку.

— Ну, коли уж до сих пор не приняли… В таких-то погребах. Придется наградить вас чаркой. Дальнейшее же — как пропустим через свои языки всех наших гостей.

Подпоручик — и как его звать — то ли не представился, то ли Баглир запамятовал — ловко опрокинул, занюхал огурчиком, подцепил грибочков. На столе-то стояли все больше разносолы и копчения. Увы, графские повара разбежались при первых звуках канонады, а полковые кашевары оказались заняты в других местах.

Впрочем, Баглира после полетов интересовали почти исключительно рыба и мясо. Причем в количествах, сопоставимых с выставленным на столе. А нагородили-то от души.

Цельнокопченый или соленый — черт разберет — осетр, окорок свиной, окорок говяжий, колбасы копченые, крупяные, кровяные — по паре колец, сало с изумительными розовыми прослойками с тающим внутри чесноком — и тут же продукты графской оранжереи, от репы до ананаса.

А вот стулья с гнутыми спинками стояли неправильно. Напротив друг друга. Мелочь, но сразу ставит людей в противопозицию. Мы на вас, вы на нас. А уж если вас, то есть преподавателей, следователей, и тому подобных неприятных собеседников много — человек чувствует численное превосходство противника и сразу уходит в глухую оборону.

Баглир это учел. И небольшой овальный столик использовал рационально. В противопозицию посадил офицера-апшеронца. Виа усадил сбоку. Сам устроился с другого фланга, причем довернул стул так, чтобы опрашиваемый смотрел почти в одну с ним сторону. Такое взаимное расположение провоцирует людей на содействие.

В получившейся диспозиции настоящий профессионал нашел бы немало несоответствий. Например, Баглир никак не учел освещение. Но профессионалом-то он и не был. Готовили его не в допросчики, в бойцы. А его "метода допроса" была основана на студенческих приемах при сдаче экзаменов. Да, несмотря на непрекращающиеся войны, в Тиммате еще были студенты!

— А, вот и вы, Александр Сергеевич, — приветствовал Баглир Строганова, торопливо сглотнув, — присаживайтесь. Сюда, за стол. Не желаете клюквы?

— Мне и так кисло, — буркнул граф.

— А кто в этом виноват? — развел руками Баглир, забрасывая в зубастую пасть по ягодке. Зубы при этом были видны во всей красе. Граф только и смотрел, что на эти длинные, тонкие зубы, — Ну ведь не я же! Черт ли вас дернут гвардию поить… Две недели! Не разорились?

— Да у меня залежалое было… Думал — власть поменялась, надо ловить случай.

— А вы и вином поторговываете? Не упомню. И как, с вашего позволения, может залежаться бочковое вино? Оно не залеживается, оно выдерживается.

— Выдерживается — в постоянной температуре, строгих условиях. Я такие условия обеспечить не мог.

— Как это не мог! У вашего дома замечательные подвалы. Сыро, прохладно. И глухо. Ежели кого пытать да расстреливать тайком — лучшее место в столице! Дело, впрочем, не в этом. А в том, граф, что победа Екатерины вам была выгодна. Всем известно, основной доход вашего семейства проистекает от металлургических заводов. Не вино — сталь и чугун. Медь и олово. Ну и готовые изделия — пушки, там, сковороды, ночные горшки… А добывают, плавят и куют — тысячи рабов. Указ же об освобождении сих несчастных уже лежал на столе государя. Ваше благополучие оказалось на волоске! А вы, Александр Сергеевич, человек молодой, деятельный. Тридцать пять лет — самый возраст для толкового авантюриста. Кровь еще горячая, да и мозги уже есть. И тут переворот. Ищи, кому выгодно — так советовали еще древние. Поэтому я принужден полагать, что вы изначально участвовали в заговоре. Входили в руководство…

Граф спал с лица. То, что на лице осталось, было бледным и возмущенным.

— Ваши измышления чудовищны, Тембенчинский.

— Какие там измышления. Тривиальный логический анализ. И не стройте мне рожи, — заявил Баглир, которому вдруг надоело быть вежливым и выспренным, — я понимаю только логику и выгоду. И не вздумайте меня подкупать — столько, сколько я взял бы, еще не начеканено. К тому же мне нравится ваш домишко, а император обещал подарить мне любой, отнятый у мятежников.

— Зачем тогда вам со мной говорить? Тяните на дыбу.