Крылья над полюсом

- У нас осталось 1700 тонн угля. Из них тысяча тонн необходима, чтобы добраться до бухты Рождества, которая является единственным местом на Шпицбергене, где можно запастись углем. Для движения вперед остается, таким образом, только 700 тонн. Это очень мало, если учесть, что в открытом море "Красин" расходует 120-140 тонн ежедневно. Так что, если ледовая обстановка не изменится, мы вынуждены будем зайти в бухту Рождества, где сможем также отремонтировать винт и рулевое управление.

Эти известия вызвали на борту "Читта ди Милано" глубокое уныние, которое усилилось решением шведской экспедиции пока не рисковать и не делать новых попыток приземлиться на льдине. В этой атмосфере всеобщей подавленности в мою каюту зашел Романья и сказал:

- Весьма вероятно, что Морское министерство прикажет Вильери отправиться к островам, покинув Чечони.

- Вы не сделаете этого, - сказал я, - вас осудит весь цивилизованный мир.

К счастью, к этому ужасному решению больше не возвращались. Но сам факт, что Романья думал об этом, говорит о его скептическом отношении к возможности оказать помощь пострадавшим. Всякий раз, когда я говорил Романье о "Красине", он восклицал:

- Да что он может сделать! Скоро у него кончится уголь, и он вынужден будет вернуться назад, чтобы запастись углем и произвести ремонт.

Но я не терял надежды. Вечером того же дня я радировал Самойловичу:

"Прошу Вас сообщить, движетесь ли вы вперед или нет".

И на следующее утро еще:

"Буду благодарен, если сообщите, какова ваша программа и надеетесь ли вы достичь палатки".

В тот же день, в 17 часов 15 минут, пришла радиограмма от Самойловича, в которой он сообщал, что в настоящее время трехмоторный самолет находится на льду. Более того, этим же вечером Чухновский попытается отыскать на берегу базу, с которой он совершит второй полет, чтобы исследовать ледовую обстановку вокруг корабля и найти наиболее легкий путь для его продвижения вперед. В программу Чухновского входит также полет с целью поисков группы Вильери. В ожидании результатов ледовой разведки "Красин" попытался продвигаться самостоятельно. В заключение Самойлович просил сообщить ему программу действий других экспедиций.

Телеграмму принес мне в каюту капитан Романья.

- Давайте сейчас же подготовим ответ, - сказал я ему.

Он сел за стол и начал писать: "Мы приспособили китобойное судно "Браганца" для движения во льдах. На борту его имеется гидросамолет. Судно идет к берегам Северо-Восточной Земли, чтобы попытаться спасти потерпевших бедствие. Шведские летчики..."

Я прервал его:

- Нет, так нельзя. Русские могут подумать, что у шведов или у "Браганцы" большие шансы на успех и поэтому не столь уж необходимо им самим идти на риск и продолжать такое опасное плавание. Надо написать по-другому. И я продиктовал ответ: "Все наши надежды связаны с "Красиным". Поэтому просим вас сделать все возможное, чтобы скорее добраться до палатки".

Из Москвы на "Красин" пришли инструкции, которые запрашивал Самойлович. В них говорилось: не отступать, найти на ледяном панцире ровную площадку, пригодную для благополучного взлета и посадки самолета. Чухновский может попытаться вывезти на самолете группу Вильери. Необходимо продолжать спасательные работы с прежней активностью, пока на борту "Красина" есть хотя бы тысяча тонн угля на обратный путь.

4.4. Чухновский обнаруживает группу Мариано

Самолет спустили на лед и стали готовить его к полету. Десятого июля около четырех часов дня поднявшийся было туман рассеялся, и Чухновский вылетел вместе со Страубе, захватив с собой пакеты с едой и одеждой, чтобы сбросить их над палаткой, и письмо, переведенное на итальянский язык Джудиччи:

"Борт "Красина", 9 июля 1928 года. От имени русского Комитета по спасению экспедиции Нобиле и от экипажа ледокола "Красин" летчик Чухновский счастлив передать вам, аэронавтам "Италии", самый сердечный привет. Чухновский, пилотирующий трехмоторный "Юнкерс", оборудованный лыжами, попытается приземлиться неподалеку от лагеря, когда погодные условия это позволят. Поэтому прошу членов группы Вильери с помощью прилагаемых здесь знаков указать наиболее удобное место для посадки, учитывая размеры площадки и толщину льда".

Около 18 часов "Юнкерс" сообщил:

"Лагеря пока не нашли". И немного позже: "Возвращаемся обратно". После этого больше никаких сообщений не было. В 18 часов 45 минут радист уловил слово "Мальмгрен", переданное с "Юнкерса", а несколько минут спустя - слово "Карла" [121]. Прошли часы напряженного ожидания, пока наконец была получена радиограмма:

"Не можем подойти к "Красину" из-за тумана. Видели группу Мальмгрена. Ищем посадку в районе Семи островов".

И наконец, 11 июля, в час десять минут ночи, пришла новая весть от Чухновского: