Крылья над полюсом

Да, "Италия" находилась над полюсом, но, к сожалению, из-за сильного ветра дирижабль не мог снизиться. Конечно, надо было выполнить обещанный ритуал: сбросить на лед крест, который папа Пий XI вручил экипажу, и наше трехцветное знамя. Этот обряд, такой простой и такой торжественный, был исполнен в благоговейной тишине.

Чуть позже Мальмгрен подошел ко мне и, пожав руку, заметил:

- Немногие могут, как мы, сказать, что дважды побывали на полюсе.

Мы покинули полюс в 2 часа 20 минут ночи 24 мая, взяв кур вдоль двадцать пятого меридиана к востоку от Гринвича и держась на высоте тысячи метров. Вскоре после того как пролетели над полюсом, мы смогли определить свое местонахождение по высоте солнца, но потом небо покрылось тучами.

Летели над полосой густого тумана, который расстилался вокруг, сколько хватало глаз; чтобы контролировать скорость и направление дирижабля, нам пришлось опуститься ниже тумана. Произвели первые измерения, летя со скоростью 50 километров в час. Оказалось, что отклонение от курса составило 18 градусов влево. Навстречу нам дул сильный юго-западный ветер. Полет ниже тумана на высоте сто пятьдесят - триста метров продолжался почти двадцать четыре часа.

Видимость понемногу стала улучшаться: в 13 часов 50 минут просматривалось по пятнадцать миль с каждого борта. Паковые льды на вид ничем особенным не отличались: бесцветные и однообразные, со снежными полями, покрытыми торосами и прорезанными многочисленными трещинами. В 16 часов показался большой канал, протянувшийся с востока на запад. Время от времени на дирижабль обрушивались снежные шквалы.

Каждый молча занимался своим делом. Оживление и радость, охватившие нас сначала, погасли. По временам тишину резко нарушал сильный треск. Это куски льда, с силой отбрасываемые винтами, барабанили по бортам корабля, нанося мелкие повреждения обшивке. Их быстро находили и устраняли. Лед образовался на всех внешних частях дирижабля. Вечером 24 мая обледенение усилилось. Записи в бортовом журнале, сделанные в период с 21 часа 45 минут до 24 часов, гласят: "Туман, снег и лед".

Мы медленно продвигались вперед. В течение последних восьми часов, с 10.20 до 18.20, измерения показали, что скорость встречного ветра колеблется от тридцати пяти до пятидесяти километров в час. Мальмгрен был удручен и озабочен этим. Еще накануне он уверял меня, что южный ветер, который благоприятствовал нашему продвижению к полюсу, сменится на северный сразу после того, как мы минуем полюс [99]. Но его прогноз не оправдался. Южный ветер не только не утихал, но, казалось, даже усиливался.

Однако Мальмгрен не хотел признать себя побежденным. Он просил меня увеличить скорость:

- Проскочим поскорее этот район. Потом дела улучшатся.

Я запустил третий двигатель. Скорость дирижабля достигла или даже превысила сто километров в час. Но, как показали измерения, из-за встречного ветра наша скорость относительно поверхности составляла только шестьдесят два километра.

Встречный ветер становился все сильнее. До трех часов ночи 25 мая работали все три мотора. Потом, обеспокоенный большим расходом топлива и перегрузкой, которую испытывал корабль из-за высокой скорости, я остановил один мотор, но Мальмгрен тут же сказал:

- Мы идем очень медленно. Опасно задерживаться здесь. Погода может еще более ухудшиться. Надо выйти из этой зоны как можно скорее.

Из двух зол приходилось выбирать меньшее. В 4 часа 25 минут я вновь запустил третий мотор.

Так мы шли вперед среди разбушевавшейся стихии.

Утром 25 мая, спустя почти тридцать часов после того, как мы миновали полюс, жестокая борьба с ветром продолжалась без передышки. Ветер дул со скоростью сорок - пятьдесят километров в час, яростно ударяя в нос корабля. Мы летели вслепую, при сильной качке, кренясь то на один, то на другой борт. Часто порывы ветра оказывались столь сильными, что вызывали отклонения руля на двадцать - тридцать градусов.

Ветер и туман. Туман и ветер. Беспрерывно. И время от времени налетающие снежные вихри.

Люди выглядели усталыми. Обстановка за бортом, сырой холодный воздух действовали удручающе. Уже более суток мы летели в таких условиях. Ни одного луча света в тумане, который целиком поглотил нас. Кругом туман и тучи. А внизу, под нами, паковый лед, бесцветный и однообразный.

Цаппи и Мариано следили за курсом, деля свое время между рулем направления, прибором для измерения скорости и столом с навигационными картами. Трояни и Чечони сменяли друг друга у руля высоты. Мальмгрен помогал морским офицерам, подолгу не отходя от руля направления. Бегоунек, как всегда спокойный и невозмутимый, не отрывался от своих приборов. Понтремоли и Лаго выкроили несколько часов, чтобы поспать, устроившись в спальных мешках на корме. Я нес вахту понемногу на всех участках, но потом мое внимание сосредоточилось на контроле за скоростью и радиогониометрическими данными.

* * *