Крылья свободы

Не так его изображали в книгах о легендах Эрелима. Серая кожа в некоторых местах отслаивалась, словно была приклеена. У Оракула не было рта. Он был слеп – пожелтевшие яблоки глаз, пожелтевшие зрачки. Плотная серая кожа на месте, где должны располагаться губы. На его лице выступали фиолетовые вены, переходили на тонкую шею и опускались ниже, под серую робу. А безжизненный голос раздавался по всему залу, словно исходил из лиц Пылающих, высеченных в стенах подземелья.

Илай медленно подошел к краю моста и осторожно посмотрел вниз. Лицо пересекал длинный шрам, который делил его на две части: темную и светлую стороны. Изумрудные глаза, небольшой шрам над верхней губой и волосы. С одной стороны – цвета воронова крыла, с другой – золотистые. А за спиной крылья, тоже разного цвета.

Икар и Илай. Две души в одном теле.

– Думаешь, я не знаю, как выгляжу? – хмыкнул он, переводя взгляд на Оракула.

– Ты помнишь, Икар. Но не хочешь помнить.

– Это имя больше мне не принадлежит.

– Пока ты не примешь то, что твоя душа состоит из двух частей, ничего не изменится. Ты продолжишь гнить изнутри и забирать с собой все хорошее, что есть рядом. Считай, что это твое проклятие. Как и проклятие Эстеллы. Она потомок Богини, которой ты однажды отдал свое сердце, после чего она растоптала его и выбросила. – Голос на мгновение затих, будто хотел, чтобы Илай вслушался в каждое слово. – Не лги себе, Икар. Ты давно понял, что твоя любовь к Дафне была слепым обожанием и почитанием. Она появилась рядом в тот момент, когда ты потерялся. И ты, как мотылек, полетел на ее свет.

– И что дальше? – спросил Илай, поворачиваясь к Оракулу и насмешливо приподнимая одну бровь. – Приму я свое прошлое и что дальше? Я не смогу изменить то, что было сделано много столетий назад.

Оракул не двигался и не дышал. Просто смотрел на него слепыми глазами, заглядывая в его истерзанную душу.

– Тебе не нужно ничего менять. Тебе нужно принять и не винить себя за то, что повел за собой людей на смертную казнь. Перестань думать, что подверг соратников опасности из-за любви к ней.

Ты знаешь, что делал это ради своей свободы. И ради свободы дорогих тебе людей.

Илай слушал, и каждое слово будто открывало старый порез, который он усердно латал несколько сотен лет.

– Я знаю все, Икар. Ты давно перестал видеть в ней Дафну, но не признаешь этого. Ты не должен отдавать Эстелле сердце, как сделал с Дафной. Ты должен сделать так, чтобы оно забилось вновь. Чтобы оно билось в такт сердцу поистине любимого человека. Который будет равен тебе. К которому ты будешь прислушиваться и который вытянет тебя из тьмы. Дафна была дорога тебе не так, как дорога сейчас Эстелла, и ты это чувствуешь. Тогда зачем отвергаешь будущее, живя прошлым, но в то же время не принимая его?

– Это замкнутый круг, из которого я не смогу выбраться, – просто ответил Илай, будто был уверен в своих словах.

Не уверен. Совсем не уверен.

– Поживем – увидим, – усмехнулся Многоликий Оракул. – Тебя ждет сложная судьба, Икар. Предательства, потери, разочарования, любовь…

Илай вздрогнул.

– Хотелось бы мне показать, что ждет тебя впереди, если сделаешь правильный выбор. Но я не буду. Хочешь узнать почему?

– Нет.

– Потому что рядом с тобой всегда будет она, – прервал его Оракул. – Та, которая снова зажжет твое сердце ярким пламенем.

Илай смотрел в одну точку, не отводя взгляда. На каменной стене он заметил свое лицо. Лицо павшего Икара. Светлые волосы, жизнерадостная улыбка и губы, над которыми еще нет маленького шрама. Будто это не он. Илай чувствовал, что это не он. Икар был слаб, жалок, и свое пристанище он находил лишь около Дафны. Она была для него всем – любовью, свободой, поддержкой и глотком свежего воздуха. Но…

– Я понимал это, – устало выдохнул Илай. – Я понимал, что не смогу отпустить Эстеллу еще тогда, когда впервые увидел ее. Не из-за того, что она потомок Дафны. А потому что она полная ее противоположность. – Он будто снова оказался в Вересковом лесу, где они втайне от всех встречались с Богиней. – Я был с Дафной, потому что чувствовал силу. Возглавить восстание, подарить Эрелиму свободу и найти наконец хоть какой-то смысл в этих одинаковых и бесполезных днях. Она была надеждой на лучшее.

Оракул склонил голову, молча соглашаясь с его словами.

– Я не доверял Эстелле, пытался найти в ней Дафну, но чувствовал, что она другая. Что она… настоящая. – Илай улыбнулся. Почему-то он вспомнил, как они чуть не убили друг друга подушками в ее спальне в Кельфорде. – Она никогда не скрывала своих чувств и злости, которую испытывала, когда я… не очень хорошо с ней поступал из-за страха и вины. Эстелла будто заставила меня снова чувствовать. Спустя столько столетий.

Илай словно исповедовался. Стоял напротив Оракула и говорил то, что не мог сказать себе с возвращения из Бездны. Дагнар был единственным человеком, которому он доверил свою правду.

Илай знал Эстеллу уже много лет.