Крыло. Книга 4

— Идиот ты, Тоди. Как был идиотом, так и остался, — дал я оценку его интеллектуальным способностям.

— Тронешь меня — о твоей тайне узнают все! — продолжил парень, будто не замечая моей реакции.

Я вздохнул и подошёл ближе. Он всегда был трусливой крысой, и, стоит его немного припугнуть, как он тут же всё разболтает. А потом сдам ближайшему патрулю. Одного того, что он присутствует здесь, достаточно для отправки на рудники. А если я ещё выскажусь о его поведении, то лет пять исправительных работ ему гарантированно.

Вот только всё пошло как-то совсем неожиданно. Я успел только протянут руку и схватить Тоди за ворот, чтобы слегка его встряхнуть и привести в чувство. Его лицо в этот момент отразило какое-то странное удовлетворение.

А потом он взорвался.

Тело этого щенка лопнуло, будто от заклинания. Или очень мощного удара. Кровь и ошмётки тела полетели дугой от меня, будто я был источником удара. Секунда, и вместо человека кровавый перформанс на земле. В моей руке остался ворот с повисшей будто в петле головой.

Я почувствовал вспышку магии и даже успел поднять щит, закрывший моё тело, но… В нём не было необходимости. Это заклинание не было направлено на меня.

Я расслабил ладонь, позволив его голове упасть к обрубкам ног, а моя голова уже начинала гонять варианты. Если это подстава, то какая-то странная, слабая. Почему не попытались убить — понятно. Я поставил щит, даже когда заклинание не представляло угрозы. Будь Тоди живой бомбой — мой дар бы взвыл ещё в нескольких метрах от него. Возможно. А может, и не взвыл бы, но щит я в любом случае поставил, поэтому максимум — повредил бы руку. Но что тогда? Обвинение в убийстве? Не смешно. Но какой-то смысл в этом должен быть.

Двигавшийся прямо ко мне юстициарий не вызвал беспокойства. Больше я волновался из-за Сони, вышедшей на шум из дома и замершей на месте.

— Не двигайся! — крикнул мне юстициарий.

Я посмотрел на него, постаравшись выразить лицом, что считаю его идиотом, если не хуже.

— Да я и так не бегу, — вздохнул, ещё раз окидывая взглядом останки. А затем перевёл внимание на девушку, — Соня, всё нормально, не волнуйся. Здесь… человек взорвался.

Подошедший юстициарий оглядел кровавые ошмётки, брезгливо поморщился и поднял на меня взгляд. Его родовой символ был прикрыт накидкой.

— Что здесь произошло?

Вопрос на миллион долларов. Пожимаю плечами:

— Понятия не имею… — и только я хотел продолжить, объяснив то немногое, что я знал, как юстициарий задал следующий вопрос.

— Зачем вы его убили?

Я удивлённо глянул на мужчину.

— Вопрос должен звучать так: сир, это не вы его приложили? И ответ: нет, не я.

Юстициарий нахмурился:

— Хотите сказать, он сам взорвался?

— Вряд ли сам, — отрицательно качаю головой, — Он не был одарённым. А вот кто, как и зачем оставил на нём заклинание, разорвавшее бедолагу на куски, вопрос хороший.

— Я видел, как вы с ним ругались, — будто проигнорировал мои слова мужчина.

Я вновь поднял на него взгляд, внимательно всматриваясь в лицо. Если это подстава, то юстициарий может оказаться одним из действующих лиц.

— Не ругался. Даже не спорил, — издалека не было понятно, протянул я руку, чтобы поправить Тоди ворот, или хотел его придушить, и пусть попробует что-нибудь доказать. — Что бы ни произошло с этим парнем, я к этому не имею никакого отношения.

— Юстициариум всё выяснит, — ответил мне служитель закона, глядя на меня так, будто моя вина для него очевидна, — Пройдёте со мной для выяснения всех обстоятельств.

Ну да, он тоже часть постановки.

— Я подозреваемый? — спросил я в лом.

— Да, подозреваемый, — подтвердил юстициарий.

— Подозреваемый в чём? — ухмыляюсь.

Мужчина нахмурился.

— В убийстве…

— Это — отброс из трущоб, — киваю на остатки Тоби. — Посмевший дерзить мне. Даже если бы я его убил, то был бы в своём праве.

— Он одет, как горожанин из Верхнего Города, — возразил юстициарий.

Пожимаю плечами:

— Он может вырядиться хоть в императора всея и всех, отбросом из трущоб он быть не перестанет.

— Использование боевой магии в не предназначенном для этого месте… — продолжил юстициарий, не став развивать тему.

Я кивнул, прерывая его:

— Всё это тянет, максимум, на штраф, если ещё доказать, что это сделал я. Так что никуда я не пойду.

Рядом обеспокоенная Соня переводила взгляд с меня на юстициария, который недобро улыбнулся.

— По законам военного времени преступления оцениваются по более строгой шкале. Моего подозрения вполне достаточно для санкции на задержание. А сопротивление только усугубляет подозрения.

Но его тирада не особо меня впечатлила.

— Почему ты прикрываешь родовой символ? Назови себя, юстициарий.

Этого требования он не мог не выполнить. И отодвинул накидку, закрывающую родовую символику.

— Боярский, почему я не удивлён? — удовлетворённо кивнул я. — Я подозреваю тебя в предвзятости, и потому не буду подчиняться твоим приказам. Либо ищи старейшину моего рода, либо старшего оперативника из нейтрального или моего рода.