Крыло. Книга 4

— Ну… Есть. Ты либо становишься настолько могущественным, что никто и ничто не смеет тебе приказывать. Либо наоборот, никем, никому не интересным и никому не нужным. А вместо противостояния проблемам подстраиваешься под них и тихо ворчишь на кухне под бутылочку чего-то горячительного, срывая злость на жене и детях.

Я подошёл к столу и взял свиток Белого Змея.

— Это крайности, — резонно отметила Соня. — Люди где-то посредине.

— Да, — не стал спорить. — Но я, как ни сложно догадаться, намного ближе к первым.

— Я знаю, Като. Я знаю. Только от этого знания не легче. Ты идёшь по головам. Отнимаешь жизни. Сколько крови ты прольёшь, пока окажешься достаточно высоко? И что от тебя к тому времени останется?

Я заглянул ей в глаза.

— А как же Серж? Серсея? Все члены Верховного Совета? Они тоже все поголовно убийцы, поднявшиеся по головам и по ноздри, вымазавшиеся в крови? По твоей логике они могли там оказаться только так.

Соня отрицательно покачала головой:

— Нет. Они родились с правом находится там. Им не нужно было проливать кровь, чтобы занять своё место, оно было им предназначено по праву рождения. Именно это и называется порядком. Ты льёшь кровь, потому что несогласен с существующим порядком. Когда ты защищаешь себя или меня, я это понимаю и благодарна тебе за это. Но когда ты пытаешься сломать устои… Это неправильно.

Я хмыкнул:

— Эти устои являются причиной. Какой смысл бороться с последствиями и не трогать причину?

— Это демагогия, — покачала головой Соня.

— Нет, Соня. Что я делаю не так? Закручиваю в бараний рог всех встречных Боярских, Локов и всех им подобных, когда они пытаются вытирать об меня ноги? Не отбиваюсь от одного ублюдка, считающего себя пупом земли, а хватаю за причинное место весь род, чтобы все они писаться начинали от одной мысли о косом взгляде в мою сторону? Я неправ? Я должен позволять им мстить мне? Чтобы у третьего, пятого, десятого доморощенного мстителя получилось меня или тебя достать? В этом я неправ? В том, что устраняю причину проблемы до того, как появится проблема?

— Я говорила не об этом.

— Нет, мы говорим именно об этом, — настоял я. — Я убиваю людей именно потому, что это решает проблему. Решает раз и навсегда. И буду продолжать это делать, пока до каждого разумного в этом мире не дойдёт мысль, что я опасен. Могу быть опасен, когда являюсь врагом. И заметь, для тех, кто хочет быть мне другом, я становлюсь другом. Или партнёром, как с братьями Уайтами. Они хотели получить свою выгоду с нас, но и были готовы делиться. И мы договорились, без угроз и споров. И если я узнаю, что им угрожает опасность, я не поленюсь им помочь.

— Ты всё делаешь через кровь. Совсем необязательно быть таким…

— Жестоким? — подсказал.

Соня осеклась, но продолжила:

— Ты не уступаешь, не отступаешься. Ты прёшь вперёд, продолжаешь… Атаковать. Так не делают. Не так поддерживается порядок. Ты вообще должен быть обычным парнем, одним из многих Минакуро… А ты требуешь относиться к тебе так, будто ты единственный наследник рода.

Я отрицательно покачал головой:

— Нет, Соня. Я не должен быть одним из Минакуро. Я должен быть нищим безымянным беспризорником с улицы, обречённым сдохнуть ещё до десяти лет. Я не Минакуро, никогда не был и никогда не буду.

Соня удивилась, мягко говоря. Хотя куда больше на её лице отобразилось неверия.

— Этого не может быть! — прозвучал ответ.

На что я лишь хмыкнул:

— Может. Простая ошибка. А сейчас я слишком силён, чтобы род мог выбросить меня на улицу. Я стал слишком ценным. Не будь я тем упёртым бараном, способным убивать, был бы уже давно мёртв. Поэтому не надо рассказывать мне о том, что мне положено или не положено по праву рождения.

Соня смутилась. Мы уже много друг другу наговорили, и оба сильно увлеклись.

— Като, я…

— Ты не знала, — опережаю её. — И не могла знать. Дело не в том, что я пытаюсь тебя переубедить. И не в том, что я ищу оправдания своей жестокости. Для меня всё проще. Либо я доказываю всем свою силу, либо я труп.

Она отвернулась:

— Я тебя поняла.

Мы замолчали. Да, не просто так я бодаюсь с системой. Знаю, что Минато прав. Что только он и его сторонники смогут построить мир, в котором твоя судьба не предопределена по рождению. Мир лучший, чем есть сейчас.

Паузу затягивать я не стал.

— Злишься?

— Нет, — ответила Соня, всем видом демонстрируя, как она не злится.

Подошёл и сел рядом. Одарённая попыталась встать и уйти, но я её удержал.

— Ну и куда ты уходишь, если не злишься?

Она промолчала.

— Серьёзно, Соня. Вспомни Арию. Вот она живёт так, как ей суждено от рождения. И как? Сделало это её счастливой?

И здесь до меня дошло.

— Так вот, в чём дело! Ты говорила о себе! О том, что именно ты не смогла исполнить предназначенную тебе ещё до рождения судьбу.

Одарённая сжалась и повесила голову.

— Соня, Соня, — я покачал головой. — Нет судьбы, кроме той, что мы сами себе выбираем. Ты не получила любви родителей не потому, что не смогла исполнить свою судьбу, а потому что некоторые люди повели себя, как мудаки. Твои родители в том числе, местами. Тебе не повезло. Ты ни в чём не виновата, тебе просто не повезло.