Крыло смерти

Голос принялся монотонно бубнить, завораживая, гипнотизируя. Он обещал радости, он обещал желания, их исполнение — но всё же казалось, что сам он сильно озадачен, пытаясь вспомнить, что же это такое. Послышался ли Джоми на заднем плане отзвук безумного смеха? Тело мальчика задёргалось, словно марионетка. Он рефлекторно вскинул руку — и пролетевший низко случайный луч опалил кожу на запястье. Боль рывком освободила его из усиливающихся чар и вышвырнула снова в объятия жуткого страха.

— Ты мужчина или женщина? — задыхаясь, спросил он.

«Едва ли я вспомню».

— Как можно такое не помнить?

«Это стало неважным… И всё-таки призрак напоминает мне о плоти! Не дающая покоя тень у меня внутри. Ах, Джоми, Джо-о-оми, я знаю столь многое — и столь многое отделяет меня от того, что я знаю. Мой призрак молит о теле, чтобы ласкать и лепить его по своему желанию… Приди ко мне скорее, Джоми, когда я позову…»

Из стенаний голоса Серпилиан получил твёрдые доказательства, что его хозяин тысячи лет психически подслушивал события истерзанной войнами истории Империума и даже неведомой истории до него. Как же инквизитор жаждал этих знаний!

Но вдобавок у него были серьёзные подозрения, что древний выживший одержим.

Одержим демоном из варпа.

Это был необычный вид одержимости, ибо у выжившего не было вообще никакого тела, кроме огромного железного робота. Выживший состоял лишь из разума, заключённого в талисман из кристаллических пластин или какого-то иного оккультного материала — талисман, который силился сохранить стабильность этого разума, силился — но неизбежно преуспел лишь отчасти, учитывая жуткую прорву времени. У демона не было реального тела, чтобы исказить его, извратить и оставить на нём своё клеймо. Он мог только нетерпеливо поджидать, прикованный к пленному разуму, судорожно терзая его, стимулируя воспоминания и чувственные галлюцинации. Хотя, возможно, что надоедливость демона и стала тем, что не позволило выжившему погрузиться в забвение…

Голос вещал о науке. Но истиной была порча. Conclusio[18]

: его наука — ересь.

Серпилиан не должен жаждать такого!

И теперь, когда чёрные планы изгоя завладеть Джоми провалились — проклятые, нашёптанные демоном планы! — выживший решил хотя бы унести мальчика с собой обратно в изгнание.

По приказу Хакарда Приносящие Бедствия прекратили огонь…

В тот самый момент, когда огрины ринулись в атаку, робот выпустил сгусток плазмы по загону с гроксами, изжарив нескольких зверюг, но всё-таки взорвав длинный кусок забора. Серпилиан ощутил ауру злобной воли, которую разум из робота — не по наущению ли демона? — направил на рептилий, распаляя их жажду крови. Огрызаясь друг на друга, гроксы вырвались на свободу — и сразу же их внимание привлекли грохочущие великаны. Плазменный и лазерный огонь стих. Мальчишка-псайкер неуверенно поднялся и заковылял к роботу. Заметив это, Серпилиан издал вопль отчаяния.

— Поймай парня, Громожбан, ради Императора! — завопил Гримм, точно он тут командовал. — И не отрывай ему голову, если не придётся!

Ничья другая просьба для огрина не значила бы столько. Отбросив громоздкий «Потрошитель», Громожбан Аггрокс обнажил клыки и затопал в сторону юнца. Вертлявый маленький скват кинулся следом, изо всех сил стараясь не отставать и тяжело дыша: «Ух! Ух! Ух!»

Забыв про собственную безопасность, Серпилиан прыжками бросился за ними; кроваво-красная мантия раздувалась, точно крылья ангела возмездия. Мальчика нужно остановить! В нижней части корпуса робота открывался люк, словно приглашая пошатывающегося юнца.

И тут бегущее стадо гроксов столкнулось с наступающими огринами. Безмозглые животные прыгали, рвали когтями, отхватывали и жадно глотали целые куски мяса, однако огрины почти не обращали внимание на такие пустяки. Кулаки огринов крушили гроксам черепа.

Робот заметил погоню за мальчиком и развернул руку с оружием, выпустив град разрывных болтов. Серпилиан бросился на землю. Впереди, могучие ноги огрина протопали ещё десяток шагов прежде, чем великан рухнул на землю. Мимо пробежал скват; фуражку он потерял, а, может, её сбило случайным выстрелом. И тут, вылетев из трубы в руке робота, рядом с ним взорвалась фугасная граната. Ударной волной сквата подхватило и швырнуло на несколько метров.

Лёжа на каменистой земле, Серпилиан выпростал правую руку и поднял указательный палец с джокаэровским игольником. Одна игла — и мальчика парализует. Дистанция была несколько экстремальна для крошечной и лёгкой стрелки. Цель перемещалась. Инквизитор изо всех сил пытался прицелиться.

В тот миг, когда Джоми оставалось каких-то двадцать метров до приветливо раскрывающегося люка, мальчик замер…

Психический ураган жестокости и боли окружал Джоми. Предсмертные вопли умирающих, безрассудная ярость огринов, сражающихся с рептилиями, ужас всех этих лучей и взрывов…

Всё это внезапно прекратилось. Словно яркий свет вспыхнул у него в голове: словно разошлись створки, за которыми бушевала яростная печь, котёл зарождающейся энергии.

«Джо-о-оми! Ты почти дошёл до меня-я-я! Пробеги ещё немного и прыгай вну-у-утрь!»