Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века

Такой обычай в Крыму хорошо известен с античных времен. Так, улица с черепяно-щебенчатой мостовой, уровень которой постепенно повышался, открыта раскопками в Мирмекии (Гайдукевич В.Ф., 1940, с. 301). Такое же мощение из битой керамики было обнаружено при раскопках квартальной застройки VIII–IX вв. в Фанагории (Плетнева С.А., 1981, с. 16).

Полуметровый слой, залегавший между этими мостовыми, дал основной материал для датировки. Массу его составляли амфоры и кувшины. Они принадлежат к достаточно хорошо известным категориям тарной керамики Крыма IX–XII вв. Амфоры относятся к трем типам (табл. 45) (Якобсон А.Л.

, 1959, с. 21–26, рис. 5, 6).

Самые ранние из них снабжены высоким горлом и ручками, начинающимися под ним почти под прямым углом. Они круглодонные, сделаны из светлой глины и украшены зональным рифлением. Причерноморское происхождение их несомненно: А.Л. Якобсон открыл гончарные мастерские, где они изготовлялись в IX — первой половине X в. (Якобсон А.Л., 1954; 1959, с. 307).

Второй тип принадлежит круглодонным амфорам с грушевидным реберчатым туловом, низким горлом со слабо выраженным венчиком и начинающимися прямо под ним почти круглыми в разрезе ручками. Они встречаются в слоях X в. в Херсонесе, Тиритаке, на Таманском городище, в Саркеле-Белой Веже (Плетнева С.А., 1959, с. 241–244, рис. 28, 3–6

; 1963, с. 51).

Третий тип амфор характеризуется венчиком «воротничком» и массивными поднимающимися над ним ручками. Важно отметить, что они найдены при расчистке верхней (второй) мостовой. В Херсоне, Саркеле и на Таманском городище они появляются в слоях XI в. и исчезают в слоях XII в. (Якобсон А.Л., 1951, рис. 11, 34–36; Плетнева С.А.

, 1959, с. 246, рис. 31).

В настоящее время можно было бы выделить среди этих амфор варианты с более узкой датой. С учетом новых исследований в Причерноморье у нас и за рубежом появились данные для пересмотра устоявшихся датировок средневековых амфор (Sazanov A., 1997, p. 97–102). Однако воспользоваться этими новыми наработками на материале находок раскопок в Керчи невозможно; в слое между мостовыми найдены лишь очень мелкие обломки, общее их количество на открытом участке улиц достигало двух с половиной тысяч, но идентифицировать их с определенными типами не удается.

Кувшины, найденные в том же полуметровом слое, представлены тоже мелкими обломками, их около 500 (табл. 45). Попадающиеся среди них фрагменты венчиков подтверждают наблюдение С.А. Плетневой: венчики с диаметром от 6 до 8 см характеризуют более ранние формы, венчики до 12 см диаметром — более поздние (Плетнева С.А., 1963, с. 54). К этому можно добавить, что профиль венчиков тоже меняется: у ранних, узкогорлых кувшинов он сглаженный, у более поздних — рельефный, с четкой продольной канавкой. Меняется и цвет обжига глины: в первом случае она буро-красная, во втором — светлая, розовая.

Для датировки слоя мощения улиц важно отметить, что именно он дал большинство всех найденных обломков белоглиняной византийской поливной посуды второй половины IX–XI вв. (табл. 45) и стеклянных византийских браслетов с росписью. Самый ранний материал из слоя мощения улиц можно датировать не ранее второй половины IX в., самый поздний — XII в., скорее — его началом.

Материал из заполнения жилищ не представляет собой такого закрытого комплекса, как материал мощения улиц. Это понятно: камни рухнувших при гибели города стен разбирались на протяжении долгого времени. Так, в стенах открытых раскопками домов (табл. 44, 3) были зафиксированы четыре ямы для выборки камня с материалом XVII–XVIII вв. В заполнении жилищ попадались и обломки поливной керамики XII–XIV вв. — следы перекопов этого времени.

Но все же массовый материал из жилищ довольно однороден и не выходит за рамки XI–XII вв. Большинство его составляют амфоры с зональным рифлением и овальными в разрезе ручками и амфоры с венчиком-воротничком. Красноглиняные кувшины, как правило, имеют широкое горло (10–12 см в диаметре). Обломки белоглиняной поливной посуды представлены значительным разнообразием типов. Наряду с желтой и пятнистой зеленой поливой найден обломок чаши с налепным рельефным узором, выполненный в редкой «лепестковидной» технике середины IX в. (Макарова Т.И., 1998, с. 141, рис. 2). Найдены и обломки белоглиняных чашечек с подглазурной полихромной контурной росписью, появление которой исследователи относят к последней трети X в. В Корчеве, как и в Тмутаракани, они обнаружены в слоях XI — начала XII в. (Макарова Т.И., 1998а, с. 142–143).

В заполнении жилищ встречены обломки лощеных сосудов салтовского типа, а в одном из них найдено два целых красноглиняных кувшинчика, близких энохойевидным кувшинчикам из крымских городов, Саркела и Тмутаракани. Нередкой находкой были стеклянные византийские браслеты с росписью и кусочки стеклянных сосудов. На полу одного из жилищ найдено бочковидное шиферное пряслице.