Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века

С IX в. воины стали носить луки в футлярах-налучьях, предохраняющих их от непогоды. На поясе изготовлявшиеся из кожи или плотной материи налучья подвешивались с помощью костяных петель (Медведев А.Ф., 1966, с. 23, рис. 3; табл. 8). Некоторые налучья украшались костяными накладками. Обломки таких накладок с гравированными кружками с точками (Черепанова Е.Н., Щепинский А.А., 1968, рис. 14, 1, 2) находились в захоронении шестого типа вместе с наконечниками стрелы XI в. (табл. 49, 10). Костяные петли для подвешивания налучья обнаружены в могилах девятого (Черепанова Е.Н., Щепинский А.А., 1968, рис. 13, 3

) и 11-го (табл. 49, 34) типов с инвентарем XII в. Костяные петли из одновременных могил из Мартыновки (табл. 49, 38), Бахчи-Эли (Черепанова Е.Н., Щепинский А.А., 1968, рис. 13, 2) и из Ближнего Боевого (табл. 49, 36, 37) служили для подвешивания на поясе берестяных колчанов (Медведев А.Ф.

, 1966, с. 20, 21, табл. 9). Как правило, концы этих петель вырезаны в виде зооморфных голов.

Из крымских кочевнических погребений X-XII вв. происходят около двух десятков сабель. Почти прямая короткая (длина 0,65 м) сабля из с. Танковое Красноперекопского района, из захоронения третьего типа (Щепинский А.А., Черепанова Е.Н., 1969, с. 190, 191) типологически близки саблям VIII-X вв. (Генинг В.Ф., 1962, с. 57–58, табл. XIII, 6; Плетнева С.А., 1967, с. 157–158; 1981, с. 215). Слегка изогнутая длинная сабля (длина клинка 1,31 м) из Чокурчинского кургана из погребения 11-го типа (табл. 49, 22) может быть датирована по найденным там же стременам конца XI–XII вв. (табл. 50, 6

). Типология аналогичных сабель из Поросья разработана С.А. Плетневой (1973, с. 17, 18, рис. 5). По длине и кривизне саблю из погребения четвертого типа (Казанка, курган 3) следует отнести к отделу 1-В, саблю из погребения пятого типа (Мартыновка) — к отделу 1-Б, сабли из погребений седьмого типа (Сарайлы-Кият, курганы 2 и 6; гора Коклюк, курган 6) и из могилы 11-го типа (Сарайлы-Кият, курган 5) — к отделу 1-Д (табл. 49, 20), саблю из захоронения десятого типа (Мамай) — к отделу 1-Г (табл. 49, 21), сабли из погребений восьмого типа (Ближнее Боевое, курган 1, могила 1) и девятого (Бахчи-Эли) — ко второму типу. С.А. Плетнева датировала сабли отделов В и Г — первой половиной XII в., а сабли отдела Д — концом XII — первой половиной XIII в. (Плетнева С.А., 1973, с. 17, 18). На сабле из Мамайского кургана сохранились пластинчатая оковка и наконечник ножен (табл. 49, 21). К клинку из коклюкской могилы прикипели две проволочные оковки ножен с петлями (табл. 49, 30). Рядом с клинком лежали две костяные соединительные пластины от портупейных ремней (табл. 49, 15

).

Владельцами кольчатого доспеха в X-XIV вв. прежде всего были привилегированные воины. В двух могилах седьмого типа (Коклюк, курган 6; Сарайлы-Кият, курган 6) и в кургане 9 пос. Приморский (близ Феодосии) найдены проржавевшие фрагменты кольчуг, сплетенных из проволочных колец (табл. 50, 13).

Особенно интересна кочевническая кованная железная маска с отлитым из бронзы ухом (табл. 49, 40), обнаруженная в 1889 г., в Херсоне, на Северном берегу, на полу дома вместе с фрагментами железной кольчуги, гривнами и другими вещами (Пятышева Н.В., 1964, с. 2, 6, 7, рис. 3, 4, табл. I; IX). В литературе высказаны противоречивые мнения о датировке, назначении и об этнической принадлежности кочевнических железных масок. По словам Н.В. Пятышевой, в Херсон кольчугу и маску в конце XIII — начале XIV в. привез половец. По ее предположению, херсонесская и другие одновременные кочевнические маски имели культовое и церемониальное назначение (Пятышева Н.В., 1964, с. 29–34; 1980, с. 135, 137). С.А. Плетнева вполне обоснованно считает, что черноклобуцкие воины использовали железные маски в качестве забрала (Плетнева С.А., 1981, с. 216).