Крым в период немецкой оккупации

Так, из отчета штаба пропаганды за июнь 1943 год видно, что в течение месяца было издано 98 925 плакатов и 15 850 брошюр. В этот период в распоряжении штаба находилось восемь агитмашин, из которых три находились в ремонте, а одна использовалась штабом оборонявшей Крым 17-й армии. Остальные агитмашины провели в общем 297 выступлений в районе действия штаба. Разъяснительная работа велась в основном по лозунгу: «Германия – передовой боец новой Европы». При каждой агитмашине имелся специальный пропагандист, который разъяснял населению актуальные вопросы. Например, в 1943 году очень популярными были следующие темы: «Роспуск Коминтерна – новый трюк Сталина», «Как живут русские рабочие в Германии», «Жизнь по ту сторону фронта» и т. п. Помимо этого штаб занимался организацией изб-читален, где литература, естественно, была специально подобранной[182].

Чрезвычайно важную роль в немецкой оккупационной политике и пропаганде играло использование национального вопроса. Особую актуальность он приобрел после нападения Германии на СССР.

Выступая на одном из совещаний в министерстве пропаганды 21 июля 1941 года, Геббельс напомнил слова видного германского военного теоретика К. фон Клаузевица: «Россия может быть побеждена только в том случае, если посеять раздор среди ее народов»[183]. Исходя из этого, оккупационная администрация начала выделять отдельные национальности, населявшие оккупированные районы, для чего использовала выпуск местных газет, а также большое количество других печатных изданий на соответствующих языках. Их содержание определялось органами немецкой пропаганды, хотя издателями часто выступали местные националистические лидеры.

В Крыму же, с его пестрым национальным составом населения, это было сделать очень просто. По переписи 1939 года здесь проживали следующие национальности (в %-ном отношении): русские – 49,6 %, татары – 19,4 %, украинцы – 13,7 %, евреи – 5,8 %, немцы – 4,6 %, греки – 1,8 %, болгары – 1,4 %, прочие – 3,7 %[184]

.

Сначала была проведена регистрация всех немцев, итальянцев и болгар. Им были предоставлены те же права и льготы, что и членам оккупационной администрации и солдатам оккупационных войск[185].

Затем было разрешено образовать свои мусульманские комитеты крымским татарам. Первый из них, Симферопольский, был открыт в декабре 1941 года. Вскоре открылись мусульманские комитеты и в других городах и районах Крыма. Татарам отдавали предпочтение и при приеме их в батальоны вспомогательной полиции порядка[186].

Даже патенты на торговлю в Симферополе выдавались прежде всего татарам, грекам и армянам, а уже потом – русским[187].

1 июля 1942 года от городского коменданта Симферополя поступило распоряжение, что «все украинцы… которые живут в городе… но которые почему-то зарегистрированы как русские… могут обратиться с прошением в комиссию при Главном управлении полиции Симферополя… Личности, украинская национальность которых будет доказана, получат новые паспорта с верно указанной национальностью»[188]. На том основании, что они «нерусские», украинцы образовали свой комитет, а чтобы успешнее шло дело «украинизации» – местные националистические лидеры открыли украинский магазин и объявили, что «(только) украинцам будут выдавать муку и другие продукты»[189]

.

Таким образом, немецкая пропаганда приложила немало усилий, чтобы разъединить все национальности, проживающие в Крыму. Поэтому по меньшей мере очень странным выглядело заявление оккупационных властей о том, что «национальная идея привела подсоветских людей в антибольшевистский лагерь, она спаяла их в едином фронте с народами Европы… В боях против большевиков родилась великая дружба народов»[190].

Следующим, также очень действенным методом, были проводимые отделом культуры штаба пропаганды «собрания учителей и учительские курсы», с целью обработки крымских педагогов в нужном духе. Так, в мае 1943 года было проведено собрание учителей для того, чтобы разъяснить им значение лозунга «Германия – передовой боец за новую Европу». В этом же году по инициативе Симферопольского городского управления в Алупке был открыт «Дом воспитания», в котором учителя должны были проходить 10-дневные курсы. Организацией этих курсов и составлением для них учебных планов должен был заниматься штаб пропаганды[191].