Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана

В конце недели, возвращая Панмору «Заметки о состоянии крымской армии», она написала ему еще одно письмо, в котором выразила «недоумение и неудовлетворение по поводу скудных докладов лорда Раглана, не содержащих почти никакой информации». То, что Раглан избегал в своих докладах в Лондон любых эмоций, полагаясь только на цифры, вызывало недовольство королевы. Как и принц Альберт, она живо интересовалась делами армии и желала получать самую полную информацию о том, что в ней происходит. Как доверительно сообщил Раглану лорд Панмор, «никто не проявляет такой заинтересованности военными делами, как ее величество». Сама королева пожелала заранее ознакомиться с каждым из распоряжений, отправляемых из Лондона в Крым. По ее собственным словам, ее намерением вовсе не было давать какие-либо указания или инструкции. Единственным желанием королевы было «знать все»[30].

Лорд Панмор вызвал еще большее раздражение королевы, обратив ее внимание на отсутствие деталей в докладах лорда Раглана. Он получил последнюю депешу из Крыма 27 февраля, и было трудно понять, было ли это личное письмо или официальное донесение. Однако еще более тяжкой виной Раглана, по мнению Панмора, было то, что он отказался согласиться с увольнением любого из офицеров своего штаба. Старый генерал Бэргойн был отправлен домой без согласия командующего, однако он был всего лишь советником, и его одного было явно недостаточно. «Я должен кем-то пожертвовать для палаты общин», – настаивал Панмор. Он просил Раглана еще раз подумать над тем, действительно ли ему стоит продолжать защищать Филдера, Эйри и Эсткорта. Он надеялся, что Раглан «пойдет навстречу общественному мнению».

Но этого не произошло. Не отступало и правительство. Пальмерстон был настолько непреклонен, что даже Панмор был вынужден заметить, что тот «слишком прислушивается к мнению толпы».

Когда лорд Раглан категорически отказался пожертвовать своими подчиненными во имя общественного мнения, лорд Панмор склонялся к тому, что необходимо подождать с кадровыми решениями, пока поступят доклады нового начальника штаба. Но премьер-министр продолжал настаивать на смещении по крайней мере Эйри, Филдера и Эсткорта, как людей, которые ни в коей мере не устраивают парламент. «На следующем заседании правительства, – заявил он Панмору, – мы должны всерьез рассмотреть вопрос об отставке этих людей, поскольку никто из них не способен в сложившейся обстановке справляться со своими обязанностями...» Если произойдет что-то непредвиденное, «общество обвинит во всем правительство, и это будет справедливо. Поэтому, убрав этих людей со своих должностей, мы действуем во благо стране и армии».

Если Эйри и Эсткорт, повторил премьер-министр через две недели, «будут убраны со своих постов, правительство сразу же получит поддержку парламента... Никто на моем месте не стал бы спокойно наблюдать за тем, как в армии продолжают оставаться люди, пассивность и некомпетентность которых в течение последних восьми месяцев привела к гибели тысяч людей». В следующем письме Панмору Пальмерстон снова высказался за изменения в армии и за удаление из нее неспособных неграмотных офицеров: «Раглан сам по себе никогда не пойдет на изменения; он находится в плену привычки, и ему самому не хватает энергии реформатора... Мы должны разрубить этот узел... Он слишком сентиментален и никогда не согласится с нами, если ему подробно не объяснить сути дела».

Другие члены правительства были согласны с Пальмерстоном, что узел необходимо разрубить, что даже если не Эсткорт, то по крайней мере Эйри должен отправиться в отставку независимо от того, согласен с этим Раглан или нет. Но затем неожиданно этот шум пошел на убыль. «Вы больше не услышите от меня ни слова по поводу перестановок в Вашем штабе, – заверил Раглана Панмор, – я сказал своим коллегам, что выслушал Ваши соображения по поводу нежелательности перемен, что Вам удалось убедить меня. Больше я не стану досаждать Вам этим вопросом».

II