Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана

«Холера, болезни, немилосердные сюрпризы погоды – все это легло если не на мои плечи, то на плечи людей, выполнявших мои приказы... Прочие офицеры предпочли переложить свою вину на командующего, публично обвинив его в невыполнении того, что входило в круг их собственных обязанностей. Я не могу понять, как можно обвинять своего генерала в том, что его приказы заставляли их выполнять обязательства перед собственными подчиненными... Все, чего мне сейчас хочется, – это покоя и освобождения от чувства несправедливости, которое так трудно выносить».

Одиночество и депрессия заставляли Раглана мечтать о возвращении домой. «Он постоянно думает о всех вас, – писал генерал Эйри Шарлотте, – он так хочет, наконец, вернуться домой и обрести долгожданный покой. Если этому человеку и можно поставить что-то в вину, так это то, что он всегда был слишком джентльменом и обладает чересчур добрым характером».

У Раглана все еще были причины для беспокойства. С ужасами зимы было покончено, и на него больше не обрушивались с публичными обвинениями. Но до победы все еще было далеко; иногда она казалась совсем недостижимой.

И хотя от армии, наконец, отступили болезни, она, по словам генерала Симпсона, «мало напоминала тех прекрасных солдат, которые когда-то отправились к берегам Крыма». Тысячи великолепных солдат были мертвы, а те, что прибыли вместо них, хотя и обещали со временем тоже превратиться в настоящих бойцов, пока, как презрительно отмечал корнет Фишер, больше напоминали «несчастных мальчишек» и никуда не годились с военной точки зрения. «Я хотел бы, чтобы сюда присылали людей постарше, – писал на родину Раглан, – некоторым из новичков чуть больше шестнадцати лет; в гвардии есть один такой солдат, призвавшийся девять недель назад, который, несмотря на свои шестнадцать, выглядит как четырнадцатилетний».

Ему все больше и больше приходилось рассчитывать на французов, армия которых росла и крепла день ото дня. Однако ему очень не хотелось полагаться на французскую армию, так как французское командование медленно сползало в стадию атрофии.

Глава 18

КАНРОБЕР И ПЕЛИСЬЕ

Пришел момент превысить число 45.

Наполеон III

I

Император принял решение лично прибыть в Крым и принять командование своей армией.

Еще в начале февраля, когда это решение было принято, французский военный министр маршал Ваиллант отдал приказ о сосредоточении в районе Константинополя большого количества свежих войск, которые под командованием императора должны были сначала отрезать снабжение от осажденного Севастополя с севера, а потом и завершить осаду города.

До прибытия ничего не должно было предприниматься. Это подчеркивало важность и трудность поставленной перед войсками задачи, которую должен был решить победитель Наполеон III. В конце января в Камышовую бухту прибыл генерал Ниел; он сразу же приобрел мрачную известность среди французов. Сначала о его миссии ничего не знал даже сам Канробер. Он, конечно, уважал мнение этого человека, облеченного полномочиями «советника императора», однако не мог догадаться, почему тот так настойчиво пытается подчинить себе его, Канробера, и воздействовать на ход осады. Канробер оказался в трудном положении. Его собственные подчиненные обвиняли его в намерении растянуть эту вялую войну до середины будущего года. Англичане предъявляли ему претензии, что он выступает против любых предложений союзников. Ниел одергивал его всякий раз, когда он пытался преодолеть навязываемую ему осторожность и дать волю своему темпераменту.

Русские полностью использовали предоставленную им отсрочку. С середины ноября в Севастополе и вокруг него у них было более 100 тысяч солдат и почти 10 тысяч рабочих. Оборона города была организована превосходно, и осажденные стали постепенно овладевать инициативой. Перед основной линией укреплений они построили вспомогательную, оборудовали дополнительные укрытия для стрелков, и не раз среди ночи в окопы осаждающих врывались отряды добровольцев-охотников. Русские инженеры прослушивали шумы, которые производили французы, готовившие подкоп под Флагманский бастион. Громкие звуки, которые производили работавшие в туннелях команды союзников, немедленно открывали их планы противнику.