Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана

Командир дивизии генерал Лэси Ивэнс, будь он на своем месте, разрешил бы отрядам прикрытия отойти, а затем попытался бы остановить наступавшую русскую пехоту огнем артиллерии. Но он был болен, и, хотя, услышав звуки боя в районе лагеря своей дивизии, поднялся и пытался вернуться к своим людям с корабля, на котором находился, командовать дивизией пришлось генералу Пеннифасеру, старшему из командиров бригад. А тот считал, что оборонявшиеся передовые отряды будут постоянно получать подкрепления. Решив, что расположенный перед лагерем его дивизии имевший форму почки Внутренний холм будет последней линией обороны, он отправлял вниз по склону всех солдат, которых ему удавалось собрать. Генерал хотел только одного: отдалить тот момент, когда жестокий рукопашный бой разгорится здесь, в лагере его дивизии.

Как и генерал Лэси Ивэнс, Раглан решил доверить Пеннифасеру командование войсками. Он распорядился предоставить в распоряжение генерала как можно больше войск и артиллерии. Как и где использовать эти силы и средства, Пеннифасер должен был решать сам.

Например, когда подошел полк рейнджеров из Коннахта, входивший в состав легкой дивизии, генерал отправил их вниз помогать разбросанным в тумане пикетам «оборонять каждый дюйм земли». Завеса тумана была настолько плотной, что соблюдавшим боевой порядок рейнджерам приходилось периодически окликать друг друга, чтобы не заблудиться и не отправиться по одному в сторону вражеских позиций. Через головы солдат с воем и визгом перелетали снаряды своей и вражеской артиллерии, которой приходилось стрелять наугад.

Капитан Браун из полка рейнджеров едва не столкнулся с офицером 2-й дивизии и спросил того об обстановке.

– О, скоро вы увидите сами, – ответил пехотинец, – на этом клочке земли скопилось около 6 тысяч солдат.

Через несколько минут строй рейнджеров буквально перерубила на две части большая колонна русской пехоты, которая прошла прямо через его центр. Русским удалось потеснить правый фланг, но левый фланг открыл по противнику убийственный огонь, а затем бросился в штыковую атаку. Вдохновленные успехом, ирландцы с торжествующими криками преследовали врага до тех пор, пока не наткнулись на другую, еще более крупную колонну, которая медленно, но неотвратимо двигалась в их сторону. Отступая по сигналу горна, они вышли на артиллерийскую батарею, которая так увлеклась преследованием русских, что теперь находилась почти у переднего края наступающего противника. Поняв опасность происходившего, командир артиллеристов полковник Вуд приказал им отступать вместе с рейнджерами, но едва он успел произнести слова приказа, как всего в десяти шагах от трех передовых орудий появились русские стрелки.

Теперь артиллеристы не могли ни стрелять, ни увести свои пушки. В попытке спасти орудия от захвата, артиллеристы бросились на врага. Они отбивались саблями, молотками, банниками и просто голыми руками. Им удалось задержать продвижение неприятеля на одну или две минуты, но потом волна наступавших накрыла их. Орудия были захвачены, и неотвратимое наступление продолжалось. На помощь 2-й дивизии продолжали приходить все новые и новые полки. Они проходили сквозь ряды палаток и отправлялись вниз по невидимым в тумане склонам. Четыре роты 77-го полка под командованием рослого полковника Эгертона спускались по пологому откосу слева от лагеря дивизии. Лежал настолько плотный туман, что, когда всего шагах в пятнадцати от англичан стали просматриваться неясные темные тени, никто вначале не мог различить, что это было. Генерал Буллер, который шел вместе с этим полком своей бригады, сначала не мог поверить в то, что передвигавшиеся впереди фигуры – вражеские солдаты. «Прошло несколько мгновений, – вспоминал адъютант генерала, – прежде чем я смог убедить генерала Буллера, что впереди нас враг. «Во имя Господа, – вскричал я, – примкнуть штыки и наступать!» Генерал отдал приказ, и уже через минуту мы схватились в жестокой рукопашной».

Бой, как и многие другие схватки этого дня, был очень тяжелым и каким-то нереальным. Визг пуль, тяжелый свист снарядов, предсмертные стоны и вопли ярости, даже постоянные рычащие крики наступающих – все эти звуки, как впоследствии вспоминали участники сражения, как бы приглушались плотным удушающим туманом. Руки солдат, державшие оружие, двигались как будто вяло и неохотно. Темные фигуры внезапно появлялись из ниоткуда и так же неожиданно растворялись в тишине, будто тонули в невидимом из-за тумана море. Кусты были похожи на солдат, а солдаты – на кусты. И та и другая сторона носили шинели, и было трудно понять, где свои и где враги. Бой походил на кошмарный сон. Только, в отличие от кошмара, боль и страх были настоящими.