Крымская кампания 1854 – 1855 гг.

В конце недели, возвращая Панмору «Заметки о состоянии крымской армии», она написала ему ещё одно письмо, в котором выразила «недоумение и неудовлетворение по поводу скудных докладов лорда Раглана, не содержащих почти никакой информации». То, что Раглан избегал в своих докладах в Лондон любых эмоций, полагаясь только на цифры, вызывало недовольство королевы. Как и принц Альберт, она живо интересовалась делами армии и желала получать самую полную информацию о том, что в ней происходит. Как доверительно сообщил Раглану лорд Панмор, «никто не проявляет такой заинтересованности военными делами, как её величество». Сама королева пожелала заранее ознакомиться с каждым из распоряжений, отправляемых из Лондона в Крым. По её собственным словам, её намерением вовсе не было давать какие-либо указания или инструкции. Единственным желанием королевы было «знать всё»[30].

Лорд Панмор вызвал ещё большее раздражение королевы, обратив её внимание на отсутствие деталей в докладах лорда Раглана. Он получил последнюю депешу из Крыма 27 февраля, и было трудно понять, было ли это личное письмо или официальное донесение. Однако ещё более тяжкой виной Раглана, по мнению Панмора, было то, что он отказался согласиться с увольнением любого из офицеров своего штаба. Старый генерал Бэргойн был отправлен домой без согласия командующего, однако он был всего лишь советником, и его одного было явно недостаточно. «Я должен кем-то пожертвовать для палаты общин», — настаивал Панмор. Он просил Раглана ещё раз подумать над тем, действительно ли ему стоит продолжать защищать Филдера, Эйри и Эсткорта. Он надеялся, что Раглан «пойдёт навстречу общественному мнению».

Но этого не произошло. Не отступало и правительство. Пальмерстон был настолько непреклонен, что даже Панмор был вынужден заметить, что тот «слишком прислушивается к мнению толпы».

Когда лорд Раглан категорически отказался пожертвовать своими подчинёнными во имя общественного мнения, лорд Панмор склонялся к тому, что необходимо подождать с кадровыми решениями, пока поступят доклады нового начальника штаба. Но премьер-министр продолжал настаивать на смещении по крайней мере Эйри, Филдера и Эсткорта, как людей, которые ни в коей мере не устраивают парламент. «На следующем заседании правительства, — заявил он Панмору, —

мы должны всерьёз рассмотреть вопрос об отставке этих людей, поскольку никто из них не способен в сложившейся обстановке справляться со своими обязанностями…» Если произойдёт что-то непредвиденное, «общество обвинит во всём правительство, и это будет справедливо. Поэтому, убрав этих людей со своих должностей, мы действуем во благо стране и армии»

.

Если Эйри и Эсткорт, повторил премьер-министр через две недели, «будут убраны со своих постов, правительство сразу же получит поддержку парламента… Никто на моём месте не стал бы спокойно наблюдать за тем, как в армии продолжают оставаться люди, пассивность и некомпетентность которых в течение последних восьми месяцев привела к гибели тысяч людей». В следующем письме Панмору Пальмерстон снова высказался за изменения в армии и за удаление из неё неспособных неграмотных офицеров: «Раглан сам по себе никогда не пойдёт на изменения; он находится в плену привычки, и ему самому не хватает энергии реформатора… Мы должны разрубить этот узел… Он слишком сентиментален и никогда не согласится с нами, если ему подробно не объяснить сути дела».