Крымская война

И следующий день действительно стал для русских днем тяжелого поражения. Плохо проработанный план сражения, включая двусмысленные указания командирам дивизий, решил дело в пользу союзников. Фрагмент из письма адъютанта Горчакова князя Сергея Оболенского, отправленного тестю после разгрома, вызывает в памяти приказы, полученные лордом Кардиганом перед началом знаменитой кавалерийской атаки на том же поле:

На рассвете главнокомандующий был в долине. Генерал Реад велел занявшей позиции артиллерии открыть огонь по Федюхиным горам. Несмотря на распоряжение не выдвигаться до особого указания, главнокомандующий послал своего адъютанта к генералу Реаду с приказом начинать дело. Когда адъютант передал этот приказ генералу Реаду, артиллерия уже вела обстрел. Генерал Реад решил, что полученный приказ имеет в виду начало атаки на Федюхинские горы силами пехоты. Генерал осведомился у адъютанта, правильно ли он понял смысл приказа главнокомандующего. Адъютант ответил, что не знает, но повторил приказ слово в слово: «начинать дело». Затем генерал Реад спросил начальника штаба генерала Веймарна, как тот понимает приказ. Веймарн ответил, что, по его мнению, им надлежит переправиться через реку.

Атака, контратака, кавалерия справа, кавалерия слева, артиллерия начинает бомбардировку, артиллерия умолкает… Битва началась в четыре ноль-ноль, продолжалась шесть часов и закончилась отступлением русских войск. Их потери были колоссальными — 8000 человек (2300 убитых, остальные — ранены или взяты в плен). Предчувствие не обмануло генерала Реада — он погиб в самом начале боя. Потери французов составили 1800 человек, сардинцев — 250 (в том числе всего лишь 14 убитыми). Доктор Томас Баззард, англичанин, служивший хирургом в турецкой армии, посетил место сражения, когда битва уже закончилась, и оставил воспоминания об увиденном:

По берегам акведука, по соединяющему их мосту, да и в самой воде под мостом лежали груды тел убитых и раненых русских солдат. Трактирный мост, более широкий, чем мост через акведук, был до такой степени завален трупами, что стал непроходимым. Мертвецы и раненые усеяли и берега реки, а вода в ней местами была красной от крови. Рядом с телами лежали ружья, сабли, штыки, каски, кивера, а также кресты и иконы. Щемящую жалость вызывал и вид буханок ржаного хлеба, разбросанных по земле или высовывающихся из ранцев, в которых измученные солдаты несли их во время долгого ночного перехода. Там и сям можно было видеть и бутылки.

На многих классических батальных полотнах, которые мне довелось видеть, убитые воины лежат на спине с лицом, обращенным к небу. Здесь же, на представшей моим глазам трагической картине, большинство мертвецов лежали лицом к земле. Смерть застала их, когда они шли вверх по склону холма, и уже не управляемое тело естественным образом падало в направлении движения.