Крымская война

При всем различии этих двух армий одна особенность у них была общей: презрение и недоверие к своим турецким союзникам. Принц Наполеон называл их животными. Лорд Каули заявлял, что на турок нельзя полагаться. Мнение о турецких солдатах было хуже некуда — их считали примитивными, нестойкими, способными только на то, чтобы обстреливать противника, укрывшись за толстыми крепостными стенами. На военных советах не звучало сомнений в том, что русские могут стремительно форсировать Дунай и углубиться на территорию Оттоманской империи, не встречая никакого сопротивления со стороны турок. Поэтому первым делом следовало озаботиться состоянием турецких фортификационных сооружений. Этим уже занимались генерал Бургойн и его французский коллега. В своих докладах они дружно отмечали слабость турецких укреплений, защищающих южный берег Дуная. По их мнению, редуты Силистрии и Шумлы неминуемо рухнут при первой же энергичной атаке, открыв путь русским полчищам. Бургойн предложил высадить союзную армию в Галлиполи, чтобы организовать там предварительную линию обороны, а уже затем двигаться к северу. При достаточно быстрых действиях в этом направлении оборонительные позиции можно продвинуть в глубь Балканского полуострова и тем самым обеспечить безопасность Константинополя. Наполеон III был в восторге от плана Бургойна. Некогда он и сам размышлял над вопросами фортификации и даже написал несколько работ на эту тему. Конечно, предложенная стратегия носила оборонительный характер, реализация ее зависела от инженеров, но, как было замечено, без инженеров, которые фактически определили ход операции, трения между сторонами сразу заявляли о себе.

Канробер и Боске решительно выступили против плана Бургойна и предложили императору высадиться севернее, на Черноморском побережье, а именно — в Варне. «С какой стати нам выбирать оборонительную стратегию? — заявляли они. — Следует выбрать наступательный вариант, а не позволять русским вторгаться в Турцию. Нужно развернуть свои силы там, где мы сможем предотвратить не оккупацию последнего участка турецкой территории, а оккупацию всей Турции».

Однако Наполеон настоял на своем, и было принято решение о высадке в Галлиполи. Девятнадцатого марта первый отряд французских кораблей отплыл из Марселя, а спустя двенадцать дней головная группа британской эскадры покинула Мальту. Их цели оставались нечетко обозначенными — «укрепление обороны». Пусть так, но где именно? Против какого рода нападения? Откуда? И наконец — а что делать дальше?

Город Галлиполи расположен на европейском берегу Дарданелл в крайней юго-западной точке пролива, откуда начинается Мраморное море. Укрепившаяся там армия способна одновременно контролировать входы в Дарданеллы и Эгейское море. Кроме того, оттуда войска можно быстро перебросить сухопутным путем в северном направлении (на Балканы или в Константинополь) или морским путем — в Азию. Так что план Бургойна был разумен и в случае выбора оборонительной стратегия, и для получения плацдарма с целью продвигаться на Балканы. В среду 6 апреля суда с британскими войсками подошли к внешнему рейду Галлиполи, французы прибыли на место еще раньше. На борту «Золотого руна» находился Уильям Рассел из газеты «Таймс», первый в мире настоящий военный корреспондент, который посылал в Лондон подробные и яркие отчеты очевидца. «Город представляет собой кучу жалких лачуг с десятком тысяч обитателей — турок, евреев и греков», — пишет Рассел. Командирам прибывших английских частей сообщили, продолжает он, что их консул отплыл навстречу им, «но должен вернуться до вечера». Далее из репортажа следует, что «лошадей в городе не достать ни за какие деньги… провизия довольно дорога… а французы, приехавшие первыми, заняли лучшие места».

Суда встали на якорь, но высадку войск отложили до субботы, чем обрекли людей на тоскливое безделье. «В чем причина? — задает вопрос Рассел и сам отвечает: — Да в том, что ничего не было готово! И несколько тысяч человек были вынуждены два с половиной дня созерцать чаек и вполглаза наблюдать за кипучей работой французов». Четкость и завершенность их действий восхитила корреспондента: «Лазареты, пекарни, повозки для перемещения военного снаряжения, запасов и багажа — все, что было необходимо для нужд и удобного размещения войска, ожидало прибытия французского флота. Англичан же в гавани никто не встретил — великую морскую державу представлял единственный пароход, принадлежащий частной компании».

В последующие несколько недель войска союзников продолжали прибывать, их число росло. Главными занятиями были поиски провизии, знакомство друг с другом и привыкание к соседству с турецкими подразделениями. Никакой спешки не наблюдалось, цель происходящего тоже не становилась яснее. Высший командный состав прибывал на место когда кому вздумается, и каждое такое событие отмечалось парадом или приемом. Принц Наполеон приплыл 30 апреля, лорд Раглан — тремя днями позже, Сент-Арно — седьмого июля, а герцог Кембриджский со свитой — девятого.