Крымская война. Соотечественники

– Да нет же! То есть и в Космосе тоже, но не только в нем. Нам всем нужна великая цель, понимаете? Чтобы дух захватило, чтобы забыть обо всем! Вот тогда люди проснутся и покажут, на что они способны. А объединение двух Россий – это и есть такая цель. Те, кто не может найти себя в нашей унылой жизни, отправятся сюда – учить, лечить, внедрять новое, торговать, путешествовать, в конце концов! И не с туром «все включено» – по-настоящему, всерьез! Новые горизонты, неоткрытые земли – одна Черная Африка чего стоит… Помните, как у Гумилева?

Я пробрался в глубь неизвестных стран,Восемьдесят дней шел мой караван;Цепи грозных гор, лес, а иногдаСтранные вдали чьи-то города…– Мы рубили лес, мы копали рвы,Вечерами к нам подходили львы… –

подхватил Штакельберг. Услышав строки любимого поэта, он забыл о боли.

– Но трусливых душ не было меж нас.Мы стреляли в них, целясь между глаз!

– Да, молодые люди, именно так! Мне порой кажется, что это стихотворение о нас, какими мы стали в двадцать первом столетии…

– Но теперь я слаб, как во власти сна,И больна душа, тягостно больна…– Я узнал, узнал, что такое страх…Погребенный здесь в четырех стенах… –

снова продолжил Штакельберг. Глаза его искрились восторгом.

– Точно! И кому легче от того, что эти четыре стены раздвинулись до границ всей планеты? Стены – они и есть стены. Тюрьма.

– Ну хорошо, Сергей Борисыч, это все о ваших соотечественниках… – Адашева, похоже, не тронула музыка гумилевских строк. – Предположим, они найдут для себя новые горизонты. Хотя какие они новые – все известно, карты имеются… Ладно, пусть. А здешние обитатели? Им-то с того что за корысть? Проводниками служить у новых Ливингстонов за бусы и патроны?

Велесов посмотрел на молодого человека с удивлением.

– Глубокая мысль, Алексей, хвалю… Нет, разумеется, ничего подобного. Они будут прежде всего учиться. Уверен, во многих наших вузах скоро откроют специальные подготовительные отделения для выходцев отсюда. Они выучатся, вернутся домой и будут строить новую жизнь. А кто-то, возможно, захочет и остаться и сделать карьеру у нас. Нет, я понимаю, здесь тоже всякого народа хватает – и жулики, и взяточники, и казнокрады в том числе, – но мы уж постараемся, чтобы к нам такие не попадали!

– А все же про Космос можно подробнее? – попросил Штакельберг.

– Я ведь уже рассказывал, Петя. Вместо того чтобы тырить технические новинки из будущего, можно развернуть грандиозные космические программы, причем и там, у нас, и здесь. Если Рогачев не ошибся со своими «эхо-червоточинами», даже нашими силами можно хоть завтра снарядить экспедицию на Марс!

– На Марс, – завороженно прошептал юноша. Вместо альминской степи перед глазами у него раскинулись кирпично-красные пески чужой планеты. Вот он шагает, увязая по колено, в резиновом мешковатом костюме и маске с круглыми стеклянными глазами, вроде противогазной. На спине – медный воздушный резервуар, опутанный гофрированными рубками и манометрами, в руках – верный геологический молоток…

– Именно! Ну, может, насчет «завтра» я погорячился, но уж лет через пятнадцать – наверняка.

– И все, что нужно для этого, убедить вашего ученого отключить свое устройство?

– Достаточно отсоединить генератор. Тогда Воронка начнет брать энергию из подпространства и между мирами возникнет проход, закрыть который никто не сможет.

Штакельберг кивнул.

– А как его отсоединить? – спросил практичный Адашев. – Вы ведь, как я понял, в этом не разбираетесь?

– Ну, кое-какое инженерное образование у меня есть. Но вы правы, Леша, сам я с установкой не справлюсь. Надо убедить Валентина… господина Рогачева нам помочь.

– А если он откажется?

– Куда он денется! – отрезал Штакельберг. – «Наган» к затылку, и…

У Велесова от удивления отвисла челюсть. Куда делся интеллигентный юнкер, еще вчера перебиравший чертежи в портовой конторе? Перед ним в кузове «Пирс-Эрроу» сидел один из тех, кто шел на огнеметы в Верденской мясорубке, лез на Турецкий вал, поднимался в психические атаки под Екатеринодаром.

«…Бедный Валентин. Похоже, этот энтузиаст с ним цацкаться не будет. Вот что значит дать человеку мечту…»

– А если все же не согласится? Убьете?

– А если не согласится, – жестко ответил Велесов, – тогда у нас останется еще один метод. Самый последний.

И подкинул на ладони брусок, похожий на кусок дешевого мыла в скверной серо-желтой бумаге.

III

Зурбаган, лаборатория Проекта

– Как это понимать, господин Велесов? – голос Кременецкого леденел антарктической стужей. – Врываетесь с оружием, угрожаете, требуете отступить от утвержденной программы…

– В самом деле, Серег, ты перегнул, – добавил Андрей. – Давайте выдохнем и побеседуем без истерик.