Крымская война. Соотечественники

– Все-таки люди не меняются, – задумчиво произнес Эссен. – Вот на этом самом месте в четырнадцатом меня замучили реалисты. Приехали из города на экскурсию, а мне, как дежурному по школе, поручили их пасти. Через час я стал думать, как бы половчее споткнуться и вывихнуть ногу, лишь чтобы избавиться от этой напасти…

Корнилович промолчал.

– Да, были деньки… Ладно, Жора, тогда, как договорились, сначала «эмки»? И, кстати, возьми с собой этого типа, а то он мне весь мозг вынес – так, кажется, говорят «потомки»?

Мичман шутки не принял.

– Реймонд Федорыч, должен вам сообщить… в общем, я остаюсь. Уж простите, но дальше – без меня.

Эссен ушам своим не поверил.

– Как же так, Жора… Георгий Валерьянович? Ведь красные тут устроят террор… схватят вас – что им скажете?

– Выберусь как-нибудь, осмотрюсь, а там видно будет. Да вы не волнуйтесь и «потомкам» передайте – я их секретов с собой не беру. Ну а что в голове осталось – это, уж извините, мое…

Корнилович подобрал хворостину и стал с отсутствующим видом чертить в пыли какие-то загогулины. Эссен прокашлялся, чтобы скрыть волнение. А ведь не случись чехарды с Переносами, мичмана Корниловча ждала бы служба в белом Черноморском флоте, французская эмиграция и сорок лет жизни на чужбине. А тут – вон оно как обернулось.

– Уговаривать, препятствовать не буду. Решил – значит, решил, не гимназист. И вот что…

Он сделал паузу.

– «Де Хевиленд» готов к вылету. От сердца отрываю, у нас их всего два… Покидай во вторую кабину пяток канистр с газойлем, жестянку моторного масла, пару тарелок к «люське», лети с богом. Это не «эмка», часов пять в воздухе продержишься запросто. А там сядешь, дозаправишься и дальше. Карты, правда, нет, но ты по компасу дуй на норд-вест, а потом вдоль береговой черты. Если с погодой повезет, можно и до Румынии долететь.

– Сдалась мне эта Румыния! – упрямо мотнул головой мичман. – Я лучше к Херсону, а дальше вдоль Днепра, на Екатеринослав. Степь ровная, где сесть – найду, а там видно будет.

Эссен испытующе посмотрел на мичмана.

– К красным, значит? Ну, дело твое, Жора…

Корнилович пожал плечами, кивнул.

– Вот и ладно. Тогда я в ангар, а ты запускай и лети с богом. Моториста пришлю, поможет. Говорить больше никому не надо, я сам все объясню.

– Но как же так, Реймонд Федорыч? – Корнилович нервно теребил в руках пилотский шлем. – А с нашими попрощаться? Нехорошо как-то, тишком да тайком…

Эссен похлопал мичмана по плечу.

– Долгие проводы – лишние слезы, Жора. Поймут. Ты хоть собраться успел?

Корнилович кивнул на лежащий у стены ангара вещмешок.

– Негусто у тебя барахла, чтобы начинать новую жизнь. Ну ладно, мичман, удачи! Даст бог – свидимся…

* * *

«Де Хевиленд» сделал над Качей прощальный круг. Эссен помахал старому другу рукой, и тут глаз зацепился за какую-то несообразность. Лейтенант торопливо извлек из нагрудного кармана френча складной тридцатикратник, поднял к глазам и…

Точно! В обеих кабинах – головы. В задней-то Корнилович, а кто впереди?

– Братец, это ты помогал мичману заводиться?

Пожилой унтер – из здешних, качинских, забытых при эвакуации – степенно кивнул.

– Так точно, вашбродие! Я самый и есть.

– А кто к нему в аппарат сел – видел?

– Как не видеть? Один из энтих, пятнистых. Как вы, вашбродие, ушли, он и подбегает. Побалакал с мичманом, потом бе-е-егом к автомобилю. Мичман мне и говорит: «подождем, мол, человек со мной полетит, а ты пока масло проверь». А я что, мне сказано проверять – я и проверил.

– И что? – жадно спросил Эссен.

– Масло-то? В порядке, что ему сделается…

– Да не масло, а этот, которого ждали!

– Он, вашбродие, назад прибег. Бегит и тащит на плече баул. Тяжелый – его, болезного, аж перекосило. Я хотел подсобить, а тот ни в какую. Так и корячился, пока не склал в аппарат. Залез, мне рукой машет – «заводи»! Ну, я и завел…

– А потом?

– А что потом? Улетели, и вся недолга! – ответил унтер и кивнул на таящий в туманном мареве «Де Хевиленд».

Повторяется история с Фибихом? Приставил к боку пистолет, заставил взять с собой? Да ну, бред, наверняка Жора взял парня по своей воле. А может, они заранее сговорились? Тоже ерунда, он же сам только что предложил Корниловичу аппарат…

Эссен потянулся к рации, помедлил, опустил руку. В конце концов, кто знает, что в головах у «потомков»? В любом случае это осознанный выбор – и Виктора, и Жоры Корниловича, – а значит, не надо им мешать. А остальные пусть думают, что все идет по плану и «Де Хевиленд» улетел в город. Сказать, конечно, придется – потом, в Севастополе. К тому времени Корнилович будет далеко.

III

Минная стенка

Адашев потянул из кузова носилки. Лежащий на них раненый, изможденный, заросший седоватой щетиной, с длинным, изрытым оспинами лицом, страдальчески охнул.

– Полегче, братец, не дрова грузишь!

Матросы приняли носилки и бегом понесли к трапу.

– …только представьте, эти мерзавцы посмели вломиться в госпиталь! – возмущался Штакельберг, окруженный юнкерами четвертого взвода. – Требовали морфину, спирту, к Сашеньке приставали, батюшке ее, Фаддею Симеоновичу, доктору, по морде дали. Пенсне разбили, скоты!