Крымский роман

Она смотрела на него, что-то про себя решая. Ринков затаил дыхание.

– А как же твоя помощь родной конторе, тебе же надо быть здесь? – осторожно поинтересовалась Ната.

– Бог с ней, с «помощью»! Куда они денутся!

Она помолчала.

– Вино вполне можно и не допивать, а взять с собой.

«Ура! А я уж думал, что все пропало!»

Антон быстро поднялся, схватил ее за руку, как тогда, возле кафе, и потащил за собой. Не отпуская ее, подошел к метрдотелю, чтобы расплатиться.

Быстрее, быстрее!

До гостиницы идти было минут десять по набережной.

Он шел быстрым шагом, почти бежал. Наталья еле поспевала за ним.

Быстрее! Быстрее!

Они забежали в гостиницу. Не отпуская ее руки, Ринков взял у портье ключ и потащил Наталью к лифту. Гостиница была небольшая, всего четыре этажа, но лифт имелся, ну еще бы – все по европейскому стандарту!

Когда они зашли в лифт, то вдруг, не сговариваясь, отошли в разные углы кабинки и только неотрывно смотрели в глаза друг другу, понимая, чувствуя: малейшее прикосновение – и все, до номера они не доберутся!

Лифт остановился.

Антон побежал по коридору, таща, как на буксире, за собой Наталью.

Дверь! Электронный замок! Карточка!

И все! Все!!

Весь мир остался за дверью.

Они даже не кинулись, не шагнули друг к другу – они сразу слились в одно целое, с полушага, с полувздоха, безумно целуясь, срывая мешающую одежду…

Какая кровать! Они не дошли до кровати.

Потом он обязательно будет нежным, и рассмотрит ее всю, и расцелует, и будет долго, томительно гладить, ласкать.

И скажет ей все самые лучшие, самые главные слова.

Но это потом…

Она висела на нем, обхватив руками и ногами, и Ринков не отпускал ее ни на секунду.

И было совершенно непонятно, как они умудрились-таки раздеться – просто одежда мешала быть еще ближе, еще теснее, сливаясь в одно целое!

В один миг они оказались на полу.

Они смотрели друг другу в глаза, не прерывая эту нить ни на мгновение.

И он точно знал, что сейчас умрет, вот прямо сейчас!

И умер.

Но вместе с ней, так и не прервав нить взгляда.

И они оказались там, где бывают все, кто умирает от любви, и познали что-то, не относящееся к Земле.

Вдвоем. Вместе.

Не прерывая взгляда!

И вместе возвращались оттуда…

– Мы хоть живы? – чужим, охрипшим голосом спросила Наталья.

– Пока нет! – с трудом ответил ей Антон.

Оторвал голову от ковра, в который упирался лбом, и посмотрел на Наталью.

Глаза у нее были золотисто-карие, все еще потусторонние…

Он еще раньше подметил, что глаза у нее зеленые, с золотисто-карими крапинками вокруг зрачка. Когда она возбуждена или, как сейчас, вся еще неостывшая от любви и страсти, они становятся золотисто-карими, а когда злится – зелеными!

Красота!

– Я обещал, что первый раз будет в кровати, а мы до нее так и не добрались! – прошептал Ринков.

Он не мог двигаться, как будто каждая мышца, каждая даже самая маленькая косточка в нем растаяли от счастья…

Удивительно, как он мог еще говорить!

– Ты обещал, что первый раз будет ночь в кровати. Надеюсь, к утру мы до нее доберемся! – усмехнулась она.

– Мы доберемся до нее прямо сейчас, как только я смогу пошевелиться. Тебе тяжело? Я ведь довольно тяжелый…

– Мне весело!

– Что тебя так развеселило? – Он понемногу приходил в себя.

– Ринков, ты такой важный, такой спецназовец, полковник, орел! А не можешь встать…

– Девушка, вы ошибаетесь! – легко поднялся Ринков, взял Наталью на руки и перенес на кровать. Потом вытащил из-под нее покрывало, вместе с одеялом, запрыгнул к ней и укрыл их обоих. Обнял ее и прижал к себе.

– Я мечтал об этом с того момента, как мы столкнулись в тамбуре, и все думал, как это у нас будет. Но я и предположить не мог, что может быть так, как у нас получилось!

Наталья лежала на боку, прижимаясь к Антону, – голова у него на плече, рука – на груди.

– Так, как у нас получилось, могло получиться только у нас. Я тоже не знала, что так бывает. И не знала, что можно так целоваться – просто отключаешься, улетаешь куда-то… всегда уверена была, что это только в книгах так пишут…

– Надо освежить впечатления! – Он перевернул ее. – Как мы там целуемся?!

И принялся целовать, начиная с макушки, постепенно спускаясь: лоб, нос, веки, губы, подбородок. Когда он дошел до груди, поднял голову и прокомментировал:

– Этот вид поцелуев мы еще не освоили!

Они целовали друг друга, гладили, изучали, что-то шептали, а потом заспешили, словно могли опоздать.

И опять повторилось волшебство!

И глаза в глаза, и быстрее, быстрее!

И маленькая смерть… Вдвоем.

И возвращение оттуда. Вдвоем.

И так это было пронзительно и остро, что невозможно было перенести…

Наталья тихо плакала от того, что ее переполняло: незнакомые чувства, эмоции, красота и острота, которые они переживали – и до, и во время, и сейчас, после…

Они лежали на боку, лицами друг к другу. Антон прижимал ее к себе и чувствовал ее всю, успокаивающе гладил своими сильными руками, словно баюкал.

Он понимал и принимал эти ее тихие слезы и чувствовал то, что ее переполняет, и тихонько ее покачивал.

– Ну тихо, Наточка, не плачь! – успокаивал он ее и целовал заплаканные щеки.

– Это так, так… – пыталась пояснить она то, что не поддается объяснению.