Крымский узел

В 21 веке крымское региональное сообщество окажется перед достаточно драматическим выбором — либо осознать себя неким единым целым, имеющим собственные интересы в области использования и сохранения той территории, на которой оно существует, либо, погрязнув в этнических и политических противоречиях, стать объектом (а значит, в перспективе и жертвой) борьбы и споров внешних для себя сил. Никогда за всю историю Крыма местному сообществу, точнее, его элементам не удавалось достичь внутреннего согласия, из-за чего во многом история Крыма и имела столь трагический характер. Однако никогда раньше так остро не осознавалась эта задача, как она осознается сегодня на самом исходе 20 века. Рискнем предположить, что основным содержанием будущей крымской истории станет обретение крымским региональным сообществом своего оригинального, самобытного лица. Речь не идет о радикал-сепаратистской программе. Крыму еще предстоит дорасти до подлинной самостоятельности, к тому же, в современном обществе политическая независимость не более чем фетиш. В нашем мире глобальных взаимосвязей сегодня нет места традиционному суверенитету, ценность которого, похоже, останется в предшествующей эпохе — эпохе наций-государств. Полноценная (экономическая и культурная) автономия, федерализм — вот, по-видимому, то, что в ближайшей перспективе будет ощущаться как действительно необходимое Крыму.

Политический процесс в Крыму будет идти в русле глобальных евразийских трансформаций.

На наших глазах рухнула одна из крупнейших империй мира. С ее падением началась эпоха дезинтеграции, которая, безусловно, принесла хаос и страдания огромному количеству людей. Сегодня предпринимаются лихорадочные попытки организовать бытие постсоветского пространства по моделям наций-государств, однако дезинтеграционные процессы носят более глубокий характер и их невозможно остановить с помощью искусственно прочерченных границ. При всей своей разрушительности дезинтеграция высвобождает живые силы территорий, которые до сего времени были изъяты из исторического существования, являясь лишь пассивными поставщиками ресурсов для полнокровной жизнедеятельности имперского центра. Дезинтеграция разрушает традиционные схемы организации социума, традиционные представления об общности, этничности и т. д. Вернее будет сказать, что этот процесс и является зримым выражением кризиса традиционных институтов и общностей.

В ином своем измерении он носит творческий характер, поскольку в нем рождаются и новые сообщества и новая система взаимоотношений между ними. Как ни странно это покажется на первый взгляд, именно регионы сегодня являются носителями объединительных тенденций, похоже, в них одних еще живут ценности некоего общего пространства, пространства, которое мыслится сообществом не наций-государств, а поступательно развивающихся регионов (аналогичный пример демонстрирует объединяющаяся Европа, которая, по-видимому, в своем новом качестве ближе к «Европе регионов», нежели к Европе национальных государств). На территории бывшего СССР Крым — один из выразителей подобных же тенденций.

Если «крымскому узлу» суждено когда-либо быть развязанным, то, очевидно, только близким к вышеизложенному образом. Будет ли это осуществлено в 21 века, или он затянется еще туже, сказать сегодня довольно трудно. Несомненным представляется лишь то, что усилия извне вряд ли приведут к какому-либо положительному результату. В подлинном смысле слова этот комплекс проблем может быть разрешен только нами самими…