Крыса в чужом подвале. Часть 2

Двое-трое повернули к двери. Сорвали со стены факел.

− Не запалите чего! — донеслось им вдогонку.

Костас вылез в коридорное окно, прошел по карнизу, опершись на яри, единым махом взобрался на крышу. С крыши на скат кладовой и решетку виноградника, перекрывавшей проход на задний двор. По проседающим тряскими жердям − на сарай. Внизу недовольно завозились потревоженные свиньи. Выбирая, где дранка крыши прочней, Костас перебежал к конюшне. Перебрался через охлупень[26], присел, наблюдая за суетой.

Дверь трактира распахнулась, бухнув о стену. Двое мечников забегали по двору, заглядывая и тыкая мечами в темные углы, третий с факелом кидался на зов то к одному, то к другому, посветить. Никого не обнаружив, задрали головы, всматривались в окна второго этажа. Один двинулся в обход.

Открылось рама. Переусердствовав, выбили стекло. Осколки осыпались.

− Удрал сука! Второй удрал! Карнах здесь, готовый!

− А Кот что?

− Мертвый.

− А Барр?

− И Барр, − ответили спрашивающему.

− Вот паскудина!

В комнатах замелькал свет. Обшаривали весь этаж. Хлопали дверями, заглядывали под кровати, проверяли окна.

− Затаился где-то! Не мог он уйти!

Костас скользнул в слуховое окно на крыше конюшни. До пола высоко. Взяв яри в обе руки, прыгнул вниз. Ясень древка гулко стукнул, ложась поперек потолочных балок. Костас повисел мгновение, затем в рывке подтянулся, развернул оружие и тихо опустился на земельный пол. Крадучись, двинулся вдоль стойл. Фыркнула ближайшая лошадь. Тревожилась не столько чужого запаха и крадущихся движений, сколько хищно вспыхнувших в темноте глаз.

Ворота в конюшню приоткрылись.

− Ну-ка, Пит, подсвети!

Клефт нерешительно вошел внутрь, вглядываясь в темноту. Из-за его спины выглянул второй, задирая факел повыше. Слабое пламя плохо освещало.

− Ну? Что?

− Хера ли тут увидишь. Темень!

Первый сделал шаг, обмяк и повалился на землю.

− Под ноги смотри! — выговорил Пит. Он перехватил факел в другую руку, собираясь помочь приятелю подняться.

Вилы-тройчатки пришпилили его к воротине. Пит открыл рот, задергался, хватаясь за зубцы. Факел упал на землю. По соломенной трухе огонь потянулся к вороху сена. Почуяв дым, лошади забеспокоились.

Костас перевернул тело первого, выдернул рондел и выскользнул в ворота. Свернул за угол, отступил в густую тень куста сирени.

Мимо пыхтя и шаркая сапогами, пробежал клефт. Остановился, крутанулся на месте, полосонув мечом темноту.

− Ты чего? — нагнали его двое.

− Показалось, − ответил тот и побежал дальше.

− А если крикну? — раздался голос напротив Костаса. Марти пристававшая к Рюту, сегодня, так или иначе, намеревалась заработать. Пускай и непривычным для нее способом. Впрочем, все способы приносящие доход одинаково хороши.

Костас сдержал порыв разглядеть в темноте говорившую. Тогда не закричит — заверещит, весь город услышит!

− Молчание золото, − выступила она вперед, протягивая руку за платой. Во второй руке она держала стилет. По тонкому лезвию едва заметно стек лунный блик.

Удар в подъем. Яри вспорол брюшину, скользнул по ребрам, проткнул горло, оттолкнул тело назад к стене конюшни. Пройдя плоть, клинок стукнулся в дерево. Костас переждал короткую агонию Марти, выдернул оружие и, пригнувшись, двинулся в обход конюшни. Осторожно, чтобы не развалить зыбкую кладку поленьев перебрался через дровяницу. Присел, вслушиваясь в близкую беготню.

− Не Кайракан же его унес?!

− Да тут он!

Держась темноты, Костас от дровяницы добрался до хомутарки[27].

− Гляньте благородного? Может он за ним, − крикнули неподалеку. — А то еще это сбежит.

Послышался приближающийся топот. Трое клефтов, размахивая затухающим факелом, спешили в сторону Костаса.

Он, не раздумывая, повернул вертушку и протиснулся в двери хозяйственной пристройки. Едва не наступил на лежащего человека. Руки-ноги несчастного заведены назад и туго связаны. Способ жестокий, но действенный. Рот пленнику закрывал кляп, для надежности тоже стянутый веревкой вокруг головы.

− Мммм… Мммм…., − замычал человек, извиваясь на полу.

Костас проделал тоже самое, что и в конюшне, только в обратном порядке. Подпрыгнул, развернул яри поперек. уложив перекладиной на балки. Подтянулся и пропал за свисавшими вениками, старой упряжью, подвязанными мешками с луком и косами чеснока.

− Глянь! Открыто! Сбёг!

Рывком распахнули дверь. Просунулась голова, потом факел. Искры сыпанули во все стороны.

− Осторожно! Спалишь все к драной матери! — зашипели на факельщика.

− Здесь благородный! Куда денется! — крикнул сообщникам клефт. Перешагнул порог. — Не издох еще? — и приложил беднягу по ребрам. — Ничего, жив ли мертв ли, мы тебя по весу на золотишко поменяем. Как борова.

Дверь захлопнулась, шкрябнул поворот вертушки и топот удалился в ночь.

Чтобы не напугать, Костас сверху, незаметно, разглядел пленника. Молод. На вид лет семнадцать. Лицо и одежда в грязи. На груди следы засохшей крови. Нос распух. Юноше трудно дышать через кровяные корки.

Пленник опять энергично заелозил по полу. Костас спустился, разрезал веревки и выдернул кляп.

− Омо. и м. е! — не внятно произнес юноша, хватая воздух ртом.