Крыса в чужом подвале. Часть 2

От Арки долго шли на спуск. Мимо лавки зеленщика, вдоль облепленных мухами рыбных лотков, сквозь уныло однообразных шеренг кувшинов, мис, кружек на полках гончаров.

Небо над головой наливалось вечерней синью. Удлинялись и густели тени, закрывались на окнах ставни, зажигались свечи. Город готовился к ночи.

Спроси у Курта обратную дорогу, не вспомнит. Больно мудрено вел Лусс. Избегал оживленных улиц, злачных мест не чурался. Прохожих больше напоминавших на хонсариев на промысле, чем честных людей, не пугался. Только в одном месте быстренько прошли проходным двором, шлепая по вонючим лужам. Лусс долго оглядывался, не идет ли кто следом. Курту показалось, разъезд виглов проехал. Их пенулы[8] с вышитыми орлами мелькнули.

В Старом Городе, у Курта сдали нервишки. В проулке дорогу им преградили трое. Один здоровей другого. Их одолеть не то, что декархии, двух мало! Лусс без лишних разговоров протянул кошель. Мзду взяли, но почему-то посмотрели не содержимое, а рисунок на кошеле. Пропустили.

Перебрались через перекресток, носившего следы побоища. Кругом рваная одежда и кровь. Курт с содроганием увидел на земле отрезанный нос, а потом вырубленную челюсть и саму голову над которой поработали тесаком. Кому надо поймет для чего и почему сделано. Дальше, в канаве один на одном, что мешки с песком, человеческие тела. Семь или восемь.

Черный ручей. Вонючая вода еле перекатывается через покрытые грязным налетом камни. Над водой, что над недельной давности покойником, вьются мелкие назойливые мушки. Кусачие и злые. У развалин церкви Курт трижды обвел правую сторону груди большим пальцем. Спаси и сохрани, Всевышний! Спаси и сохрани!

Короткий подъем и они сворачивают. Улица − пустырь. Вихрь кружит столбик пыли и соломы. Прохожих ни души. Каких прохожих? Собак не видно! Дома без окон, слепыми стоят. Входы во дворы не решетками, глухими воротами закрыты. Не подглядеть! Нет, в Роусе не так! Определиться лучше или хуже Курт не успел. Лусс подойдя к двери, постучал медной ручкой условным знаком. Во дворе тявкнул щенок. Один, второй. Захрипел, загавкал пес.

В щель приоткрывшейся двери на них настороженно глянули.

− Открывай, Делис, открывай! Свои! — поторопил женщину Лусс, бросая взгляды то в одну то в другую сторону улицы.

Их впустили. Женщина в грубоватой тунике, с голыми до плеч руками, тщательно закрыла дверные засовы. Курт сперва удивился. Такую дверь и тараном не пробьешь, но припомнив громил, посчитал крепость конструкции целесообразной.

Пес, завидев Курта зашелся лаем, скакнул, натягивая цепь, но тут же замолк, подобрался и отбежал к будке.

− За своего признал, − усмехнулся Лусс и поторопил Курта похлопыванием по спине. — Пошли, пошли в дом.

Хозяйку Лусс не стал дожидаться. Пока шли, пояснял.

− Как видишь хозяйство небольшое, но помощь потребна. Где подправить, где прибить, воды натаскать. Жителей местных сам видел? Как ей тут одной? Без защитника?

Перед дверью Курт усердно вытер ноги. Вошли в дом.

Не спрашивая дозволения, Лусс заглянул в шкафчик, сунул нос в большую кастрюлю, глянул в сковородку.

− Что-что, а варить умеет, − одобрительно произнес Лусс.

Курт конечно промолчал. Вообще-то в чужом доме так себя вести…

«Кто знает, может он ей родственник?»

Дождались Делис.

− Повечеряете? — спросила она Лусса.

Ухо Курта услышало фальшь. Не по сердцу ей такого гостя привечать.

− Некогда голубушка, − покровительственно улыбнулся в ответ Лусс. — Человека тебе привел, теперь обратно пора.

От его улыбки Курту стало неловко. Не родня он ей. Паскудник пакостный.

− Располагайся, − по-хозяйски распорядился Лусс Курту. Затем полез в карман и извлек небольшой сверток. — Отдашь.

Имени не назвал. Очевидно, хозяйка знала, кому передать.

− Проводи меня, − попросил он женщину.

Лусс и Делис вышли, оставив Курта одного. Он наблюдал за ними через стекло. Едва ступив с крыльца, Лусс обратился к женщине. Та возмущенно вскинула голову и сразу проиграла дуэль взглядами. Морда у Лусса стала как у злого хорька. Носик обострился, усики взъерошились, губы выпятились. Он бросил короткое слово. Делис поникла. Курту показалось, наниматель оскорбил женщину.

С уходом Лусса Курт почувствовал себя свободней. Даже по комнате прошелся.

Женщина, проводив гостя, вернулась в дом.

− Меня Курт зовут, − представился бывший егерь.

− Делис, − отозвалась женщина тихо. — Я тут стираю и шью, и присматриваю…, − не договорила она.

Курт кивнул, оглядывая свое новое жилище. Чисто. Белено на три раза. На потолке «петухов»[9] нет. Отвлекся. Тявкали щенки. Собак он не любил. С детства. Побаивался. Они его тоже. Особенно, последнее время. Уж на что у катепана Рафана зверюги, медведя в пять минут в клочья пускали, так и те сторонились.

− Может, есть хотите? — голос женщины блеклый. Не поймешь от усталости или от обиды, что Лусс нанес.

− Спасибо, сыт. Горло только пересохло. Попить бы чего.

Делис хлопотливо засуетилась, ушла в подвал, и вернулось с кувшином. Курт настороженно нюхнул содержимое. Помнил о предупреждении.

− Сок. Виноградный, — пояснила Делис, видя его нерешительность.