Крысиная башня

В ней лежит большой, килограмм на шесть — восемь, пакет серой грубой бумаги, и еще несколько, так же как и пакет припорошенных белой пылью свертков из полиэтилена. Легкий ветерок сдул пыльцу с них в нашу сторону — и у нас тут же начало драть горло и засвербило в носу. Это хлорка, чистая порошковая хлорка, которую мы, незнамо зачем, «приватизировали» в разграбленном еще до нас детском садике, в хоз. помещении.

— Дааа, бля… Химоружие! — прокашлявшись, сообщил сразу же пришедший в свое постоянно хорошее расположение духа Толик, — Запрещенное всеми международными конвенциями! Да мы, бля, эти… Как их?

— Дезинфекторы, — подсказал ему я, аккуратно стараясь достать большой, немного рваный пакет из сумки. Мы, как хлорку принесли — так ее и не доставали, и из сумки не вынимали, — уж очень едкая. Так и простояла, дождалась своего часа в углу.

— А, Серый, не пачкайся… Сам я. Ща, сначала определим ветер… Тааак… Чо бы нам для начала скинуть… — он поднял с крыши осколок кирпича, и, примерившись, кинул его вниз, внимательно наблюдая за его полетом.

— Ага… Понятно — нормально. Ну чо… Приступаем к химической боНбаНдировке?… Или, вернее, к дез-обработке насекомых?… — не переставая балаболить, он подхватил тяжеленький пакет и встал на край крыши. Блин, мне аж страшно за него стало, я бы так не смог, — но Толян, видимо, совершенно не боялся высоты и стоял на краю совершенно спокойно. Чтобы не прозевать момент, я быстренько на четвереньках подобрался к краю крыши и залег.

— Ну… С богом!.. — пару раз примерившись, Толик аккуратным толчком «от груди» послал пакет в направлении суетящихся бомжей, так, чтобы он не задел козырек, но и упал возможно ближе к ним. Из надорванного края пакета ветерком рвануло вверх белую струйку, взлетела с пакета пыль — и Толян, надрываясь кашлем, отпрянул от края крыши, не глядя, куда полетел пущенный им «снаряд».

Зато я очень хорошо наблюдал полет пакета и последствия его «приземления».

Уменьшающимся пятнышком, сопровождаемым «дымящей» струйкой порошка, он по параболе устремился к тусующимся кучкой бомжам, и с тяжким гулким хлопком, по звуку как удар с размаху подушкой в стену, разорвался буквально в паре метров от них, взметнув во все стороны белое облако, сверху разительно похожее на облако взрыва. Бах! Попадание! Бомжи скрылись в облаке хлорного порошка, окутавшего тут же весь двор в радиусе метров десяти…

Отлично! Толик надрывался кашлем в стороне, а я схватил из сумки оставшиеся, полиэтиленовые пакеты с хлоркой, и тоже пустил их вниз, стараясь расширить «зону бомбардировки».

Прошло не меньше минуты, когда в оседающем белом облаке стали сверху видны ползающие фигуры. Мата было не слышно, только хриплый, лающий кашель. Вот один из них сел на жопу и поднял автомат… Щелчок выстрела из подъезда раздался почти одновременно с короткой автоматной очередью. И бомж, выпустив из рук оружие, повалился на бок. И тут же к автомату на карачках пополз другой.

Автомат, автомат, автомат!!! — засвербила у меня в мозгу жадная мысль. Спуститься — долго. Надо помочь отсюда. Мелькнула мысль — смотрел в каком-то старом фильме: там с древнего аэроплана забрасывали конницу заточенными стальными стержнями. Эх, сейчас бы сюда ящик гвоздей — пятидесятки!..

Тут я вспомнил про свои бутылки с огнесмесью: две трети какой-то непонятный мутный бензин, треть масло-отработка. Сорвал с бутылки примотанный скотчем полиэтиленовый пакет, закрывающий уже воткнутую в горлышко и пропитанную горючей жидкостью тряпку-фитиль, — без пакета и испарилось бы все за время, и вонь бы стояла невыносимая… Крутанул бутылку, добиваясь, чтобы посильнее пропитался фитиль, поднес к тряпке зажигалку — она вспыхнула жадным дымным пламенем, — и, примерившись, пустил бутылку в бомжей.

Мужик, поднявший упавший автомат, сейчас, надрываясь кашлем и почти ничего, скорее всего, не видя, сейчас поливал короткими очередями фасад здания. Остальные бомжи, как спрыснутые дихлофосом тараканы, расползались в стороны; один, разметав полы раньше синего, а теперь пыльно-белого плаща, неподвижно лежал напротив подъезда.

Бутылка, оставляя за собой дымный след, устремилась на тротуар перед подъездом, в оседающее белое облако, к расползающимся бомжам и строчащему вслепую по окнам субъекту. Ахнула, лопнула, взметнув красивый сверху кочан красно-черного дымного пламени.

— Ааааввввв… — пронзительно завыл кто-то внизу. За дымом, мешающимся с хлорной пылью, ничего толком не было видно. Автоматчику, — а автомат сейчас был единственной и главной нашей целью, поскольку нападение как таковое явно было отбито, — видимо, осколками попало в лицо, — он бросил автомат.

— Давай — давай — давай!!! — раздался рядом крик уже так же лежащего на краю крыши Толика, все еще протиравшего глаза и отплевывавшегося, — Дустом их, дустом!!

Я по смыслу догадался, что это нечто дезинфекционное, от насекомых, — из их с батей «тяжелого детства».

— Толян, кончился дуст! — крикнул я ему, — Мочи его! Утащат автомат ведь!