Крысиная башня

— Даааа!!! Даааа!! Давай! Не останавливайся!!! Аааааа!!! — кто-то, невидимый с улицы, жестко трахал ее; и горячий бугор в штанах Бруцеллеза стал нестерпимым. Отбросив все сомнения, он рывком вылетел из-за машины. «Они, бля, сейчас сильно заняты, им не до нас… Вот мы и…» — мелькнула последняя прагматичная мысль в его голове, а ноги уже сами несли его к подъезду, руки сжимали в потных ладонях хищно нацелившийся на проем подъезда ствол обреза. Рядом, мешая друг другу, шумно и возбужденно сопя, ломились к подъезду вслед за главарем Анафема с взведенным ружъем для подводной охоты, и Ржавый с Вальком с бейсбольной битой и кухонным топориком для рубки мяса.

Дальше его мысли ограничивались простым инстинктивным «Мужиков — всех!.. В расход — сразу! Девку — на круг! Сразу!! Я — первый!!»

На первом этаже, как и ожидалось, никого не было; Бруцеллез не останавливаясь рванул наверх; прокуренные легкие начали сипеть уже на третьем этаже, слыша за спиной тяжелое сопение подельников, подбегая к приоткрытой двери квартиры на четвертом этаже, он приготовился на бегу рывком распахнуть ее и ворваться…

Он ухватился левой рукой за ручку чуть приоткрытой двери, из темноты которой доносились страстные женские крики, и приготовился с усилием рвать ее на себя — дверь казалась тяжелой; когда она сама внезапно, очень легко рванулась ему навстречу, чуть не выбив из правой руки обрез, и что-то стремительное, как удар с одиннадцатиметрового нападающего любимого «Манчестер Юнайтед», прилетело ему в голову, мгновенно выбив из нее все и мысли, и инстинкты, и ввергнув Бруцеллеза в полную черноту забытья. Выпавший из ослабевших рук обрез скрежетнул по полу.

Через несколько секунд лестничная площадка перед квартирами напоминала сцену избиения спартанцами войска царя Ксеркса: после того, как Бруцеллез, неожиданно легко распахнув дверь (поскольку ему помог пинком изнутри Толик) получил неотразимый по убедительности довод в виде удара прикладом автомата в переносицу и рухнул на своих «бригадников»; мгновенно распахнулась дверь квартиры у них за спиной, и мощный удар монтировки в голову швырнул на стену Ржавого. Загремела по полу упавшая бита.

Перед ними рослый мужик с автоматом в руках шагнул из распахнутой двери, в которую они только что так стремились, легко отбил в сторону ствол ружья с торчащим из него гарпуном, — и держащий его в руках Анафема получил мощный пинок берцем в поддых, выпустил из рук ружье, и боком повалился на тело уже лежащего Бруцеллеза. Через мгновение на него упало тело Валька, который только-то и успел оглянуться, как тут же получил впечатляющий удар монтировкой в лоб, точно промеж глаз. Ему на миг показалось, что грязный заплеванный подъезд расцветился праздничным салютом, — и сознание тут же милостиво покинуло его, — монтировка была увесистой. Звякнул о бетон пола металлический кухонный топорик.

Анафема, загибаясь от режущего грудь удушья, попытался поднять голову из-под упавшего на него Ржавого, как тут же получил еще один мощный пинок берцем, на этот раз в голову, впечатался головой в стенку, и сознание покинуло его. На полу лестничной клетки образовалась живописная группа бесчувственных тел, лежащих друг на друге.

Аккуратно ногой Толик отодвинул в сторону лежащий на полу обрез, Олег вытащил из-под Ржавого гарпунное ружье. Подоспевший сверху Крыс подобрал топорик и биту. За спиной Толика появилась прикрывающая грудь скомканной футболкой Элеонора. Она была по-прежнему в модных камуфляжных штанах, заправленных в лаковые голенища длинных полусапог со шнуровкой.

Установился краткий миг тишины. Увидев Элеонору, его нарушил батя странной сентенцией, обращаясь к куче тел:

— Ну, кто еще хочет комиссарского тела?… — и прокрутил в руке монтировку.

Толик оглянулся, увидел полуголую Элеонору, и ухмыльнулся:

— Иди… Оденься… Актриса. А то придется мне тут с тобой еще задержаться на полчаса, я, знаешь ли, тоже не железный!

Счастливо пискнув, Элеонора исчезла в глубине квартиры — одеваться.

— Ну, актрисуля, ну, не ожида-а-ал… — сказал батя, обшаривая карманы бесчувственных гопников, извлекая оттуда нож-выкидуху и кастет, — Везет тебе…

— Мда, еще одна грань таланта… — непонятно пробормотал Толик, и вновь жестким пинком в голову прервал попытку Анафемы прийти в себя.

— Хорош, Толян, пусть оживают… Не тащить же их… Впрочем… А что делать с ними будем, давайте решим?

— Крыс, ты посматривай в окно все же, мало ли что — пристрожился Толик, и, не отвечая на вопрос, поднял бандитский обрез.

— Ничего себе — трехлинейка! Взаправдашний кулацкий! Антикварный раритет! А революцьенного маузера у них нет?…

— Увы, — ответил Олег, закончив шмонать гоблинов и распрямляясь, — Только это.

Он кивнул на гарпунное ружье и сложенные в сторонке биту и топорик; показал брату горсть тускло блестящих зеленоватых винтовочных патронов.

Толик взял один и повертел в пальцах.

— Ну, стандарт 1907-го года, не удивлюсь, если с тех времен у какого-нибудь бабая под стрехой в тряпочке и лежали… Доверия им никакого, но я знаю, где можно прикупить таких…