Крысиная башня

— Эх Крыс, Серый, Серый Крыс… Нету в тебе романтизьму… Вот ты взгляни вокруг… Что видишь? Пустой, загаженный и разграбленный, частично сгоревший Мувск? Старик, а ведь вокруг делается история!.. Когда-нибудь, может лет через двадцать, а может — через сто, какой-нибудь режиссер будет снимать кино про эти времена; напичкает фильм красиво говорящими героями, напряженной трагичной музыкой, — и тинейджеры того времени будут смотреть, и офигевать: вот классно было предкам! Вот бы мне так! А у тебя — «ясен пень…» Никакого романтизьму!.. — он засмеялся.

— Что-то не вижу я никакого «романтизьму»… — отзываюсь я ему в тон, — По мне так вода в кране романтичней всех этих исторических движений. А если б еще и горячая… А как мне надо реагировать?

— Что значит «надо», старик? Ничего не «надо». Надо так, как ты чувствуешь. Вот смотри вокруг — ты что видешь? Видишь поступь истории?…

Я покосился на него — опять прикалывается?… Его иной раз не поймешь. Какая такая «поступь»?…

— Не вижу я ниче! — отмазался я на всякий случай.

— Ну вот… — деланно огорчился батя, — Ты ее не видишь, — а она есть, наступает. Она — История. Потом когда-нибудь, новые историки, потомки тех, кто выживет в этом бардаке, будут этот период изучать, как-то классифицировать; пытаться понять, что двигало людьми в этот период… И тоже чего-то будут непонимать, точно так же как нам непонятны душевные движения современников, скажем, Ивана Грозного. А ты ничего не видишь…

— А что я должен видеть? Помойку вон вижу, с горой мусора. Вон, дыру вижу, куда мы дохлого бомжа скинули — кстати, так и лежит, я видел, собаки, правда, все же добрались и объели; то еще зрелище… А что еще?

— Поступь истории — вот что! Но это, старик, не приглядываясь, не разглядишь. Ваше поколение… Вот наше поколение смотрело фильмы про храбрых индейцев, этого… Чингачгука; представляли себя на месте, значит, Неуловимых Мстителей, под пронзительную песню уезжающих в закат, — и в душе что-то замирало, ага… А вы? Про трансформеров кино? Про человека-паука? На его месте себя представляешь?

— Бать, давай без наездов! — предостерег я его.

— Да ладно… Я это к чему. К тому, что когда ты видишь не только помойку, но и шаг времени ощущаешь, в котором и эта помойка, и этот двор, и эта Башня, с которой вы с Толяном метали хлорную «бомбу» на головы нападавшим, и этот козырек, где насмерть бился Устос, — то ты видишь дальше помойки, и дальше козырька… Ты становишься умнее и богаче…

Нифига я его не понял. Иной раз его как начнет заносить…

Олег искоса взглянул на сына, и понял что надо проще… проще… А может, и вообще «не надо». Зачем?… Да просто хотелось поговорить с сыном. Что-то редко это получалось в последнее время. Все больше за насущные задачи — как добра побольше захомячить, как выжить, да как неприятелю грамотно кишки выпустить… Нормальное такое бандитское общение старшего с младшим.

Старшего бандита с младшим! — Олег сплюнул с балкона.

— Серый, ты читал что-нибудь про сванские башни?

— Нет, первый раз слышу. Что это?

— Есть в горах Кавказа такая страна, или местность — Сванетия. Горная Сванетия. Что там ценность всегда было? — скот. Угонять чужой скот — и прибыль, и удаль, и молодечество. Удачливого угонщика, сиречь — грабителя, и девушки любят, и в роду уважают… Достойный человек! — считалось. Ты что думаешь, целые народы жили, да и живут набегами, грабежом — для них это было так же нормально и естественно, как для земледельцев собирать урожай… Мама твоя только этого не догоняет, в силу вбитых в мозг комплексов и предрассудков, которые она считает «моралью»… Впрочем ладно. Так вот. А где чужое добро забираешь, там нет-нет да и пришьешь кого, — не так ли?…

Крыс хмыкнул понимающе и кивнул.

— И там существовал такой красивый древний обычай — кровная месть. Освященный, так сказать, исторической традицией… — батя хмыкнул и полез за куревом в карман, — Это когда мстят не определенному человеку, упоровшему косяк, а всей его семье, или всему роду. Ну и вот. Там в каждом селении, в каждой семье есть — или была, — такая родовая башня. Каменная. Как дело запахло вероятностью оросить травку красненьким, — так семья подхватывалась и грузилась в башню. Ну, запасы с собой — дрова, жратва, вино там… Как у нас, словом. Ну и… Там пересиживали опасные моменты. Совсем как мы. Там и считалось нормальным и даже необходимым каждой семье иметь свою башню. Фактор выживанения, так сказать. Неужели не слышал?

— Нет…

— Ну вот… Видишь, какие ассоциации лезут в голову твоему старому папке… Красивые какие ассоциации: Кавказ, сванская башня. Или замок на скале. А ты: помойку вижу… Горелые дома вокруг вижу… Дыру, где собаки бомжа жрали… Ширше надо смотреть, Серый, ширше и ширшее!